Пассовочка. Турне московского «Динамо» по Британии, 1945
Шрифт:
Пункты 5–7 списка, во всяком случае, на первый взгляд, казались более спорными, чем первые четыре. Но и здесь исходное нежелание английской стороны с ними согласиться имело причиной более британское «чванство» – а островная изолированность служит для него благодатной почвой – чем разумные основания. Нежелание русских нашивать номера на футболки вело только к неудобству для зрителей, которые не могли в этом случае легко узнавать игроков, но вряд ли за это стоило сильно упрекать гостей. Daily Mail заявила, что «Динамо» вначале согласилось иметь номера, но затем изменило свое мнение из опасений, что пришив их, они испортят свои новые футболки. Заявление выглядело несуразным, но у турне быстро возникала репутация события, в котором правдой оказывались самые удивительные вещи. Альтернативная теория заключалась в том, что «Динамо», как представитель агрессивно-коллективистской культуры, не хотело никого выделять. Как бы там ни было, хозяевам жаловаться не стоило – обязательным наличие номеров на футболках в Англии стало лишь летом 1939 года.
Относительно замен договорились, что в матче допускается максимум три замены и только в случае получения игроком травмы. Британские функционеры, похоже, думали, что здесь они идут навстречу динамовцам, но, как указал М. В. Маннинг в Daily Sketch, замены являлись международной практикой, «хотя немногие в Великобритании об этом знали». Четыре футбольные нации, входящие в Объединенное Королевство – как и «Советы», но по другим причинам – продолжали игнорировать существование ФИФА. Потребуются еще 20 лет и несколько скомканных финалов Кубка, прежде чем ФА официально санкционирует одну замену на команду во внутренних соревнованиях.
Но когда дело дошло до пункта 6, Маннинг проявил меньше понимания. «У меня нет сомнений, что это странное требование, как и остальные, будет принято, – начал он вполне ошибочно, – но не удивлюсь, что когда русские увидят английских судей в работе, то будут рады оставить на усмотрение “Ланкастер Гейт” [6] назначение арбитров на важнейший первый матч, которым предполагается открыть их турне». Как спорить с такой спесью? В конце турне эта точка зрения всё еще находила отклик в сердцах тех, кто полагал, что честь Британии несправедливо пострадала. Джеральд Уолтер в News Chronicle признавая через силу, что превосходство Англии в мировом спорте осталось в прошлом, отказался соглашаться с теми, «кто не признает превосходства нашего честного спортивного духа в самом высоком значении этого слова… самая мысль, что английский арбитр может намеренно засудить команду из другой страны, попросту нелепа… Когда наши команды едут за границу, они без возражений принимают арбитраж и любые решения официальных лиц принимающей страны… и русским следовало поступать так же».
6
До 2000 года место дислокации ФА, сейчас штаб-квартира этой организации находится на стадионе «Уэмбли».
Принятие ФА этого пункта и итоговое решение отдать судейство матча против «Арсенала» Николаю Латышеву будет не только важным само по себе, но и окажется поучительным по его итогам, так как приведет к выявлению различий в интерпретации правил, существующих у двух разных футбольных культур. Тех различий, которые в первых двух матчах молчаливо не замечались представителями обеих сторон. Они, правда, обсуждались ранее в «Ланкастер Гейт», но без каких-либо осязаемых результатов, и сам обмен мнениями напоминал спарринг-бой двух слепых боксеров.
В Кройдоне динамовцы заявили, что готовы играть по британским правилам, поэтому книжки ФА с правилами были переведены на русский язык, чтобы игроки и официальные лица могли понять, в чем же разница. Но уловить ее оказалось трудно – от культуры к культуре меняются только трактовки, но не сами правила. Русские знали, что британские голкиперы чувствовали себя гораздо менее защищенными, чем их стражи ворот – в 1945 году в Британии всё еще разрешалось атаковать вратарей и выбивать у них мяч из рук. Кроме того, силовую борьбу плечо в плечо в Великобритании позволялось вести с гораздо большей свободой, чем в какой-либо другой стране. Хозяева, привыкшие считать свое видение правил футбола правильным «по определению» – кто, в конце концов, выдумал эту игру? – рассматривали неспортивное поведение (блокировка, захват за футболки) нарушением более нетерпимым, чем прямолинейную брутальность. Здесь было много простора для последующих конфликтов, но теоретически конкретику предугадать было невозможно, и она оставлялась на усмотрение арбитров, которых еще предстояло определить.
Пункт 8 из русского списка – чтобы составы команд набирались из списка игроков, который должен быть представлен заранее – в итоге более прочих испортит крови соперникам, но на этапе обсуждения ФА его приняла. Пункт 9 просто означал, что денежные сборы от матча распределяются по обычному принципу кубковых стыков: после вычета арендной платы за стадион и налога на зрелища оставшаяся сумма делится поровну между командами. Динамовская доля поступает на счет ФА, из которой оплачиваются расходы на турне, остаток возвращается гостям, которые его отдают на благотворительность по собственному усмотрению. Выбор гостями Сталинградского Фонда оказался не только сам по себе очень точным по смыслу, но и лишний раз напомнил британской общественности о советском вкладе в победу над Германией.
Последние пять пунктов не казались спорными, но, как выяснилось, лишь в теории. Проблемы появились, когда дело дошло до применения на практике соглашений, принятых в условиях подавляемого раздражения, которое нависало темным облаком над первыми днями турне. Каждая сторона полагала, что она пошла на слишком большие уступки. Англичанам в принципе не могло нравиться, что какие-то иностранцы указывают им на то, как обращаться с игрой, которую они, англичане, изобрели. Особенно было неприятно, что в остальное время русские держали себя отстраненно-сдержанно. Динамовцы же, которых бросили в казармы и которым сказали, что по субботам они играть не будут, считали, что приняли их далеко не по-королевски, что подпитывало изначальное чувство подозрительности не без примеси паранойи, с которым они прибыли в Англию.
На всех этих совещаниях в режиме «нон-стоп» остро ощущался недостаток взаимного общения, что подчеркивалось неумело спланированным режимом тренировок «Динамо». В понедельник команда появилась на «Стэмфорд Бридж», как и было договорено, и всё, казалось, пошло своим чередом, но на следующее утро гости просто заехали на стадион, чтобы забрать свои мячи – об этом подробнее будет сказано ниже – и, как выразился Чарльз Бучан, «уехали в своем автобусе без каких-либо объяснений», пункт назначения – «Уайт-Сити». Руководство «Челси» выразило недоумение, ведь специально русским для душа была нагрета вода в котлах, – так начал создаваться образ непредсказуемых и неблагодарных «туристов». В одной газете появилась заметка, в которой говорилось, что «Челси» просто запретил динамовцам тренироваться на поле «Стэмфорд Бридж» в их грубых бутсах, но хотя никто тогда не писал об этом, всё же трудно представить, что русские могли «реквизировать» – и даже прослышать о нем – «Уайт-Сити» без помощи представителей ФА или «Челси». В ретроспективе это выглядит, как классический случай некомпетентности ФА, но у читателей газет стало складываться впечатление о невоспитанности русских, усилившееся на следующий день, когда стало известно из тех же газет, что русские покинули «Уайт-Сити», отказавшись от полуденного чая, приготовленного специально для них. «Хотя им сообщили об ожидающем их угощении», – писала в обвинительном тоне Manchester Guardian, гости равнодушно отказались от сэндвичей с курицей и шоколадного десерта.
Трудно сказать, кого следует более винить за неудачу во взаимопонимании, но больше всего «перстов указующих» устремлено на переводчицу Александру Елисееву. Сомневаться в знании языка преподавателем английского из московского университета не приходится; вопрос не в том, как она говорила, а в том, говорила ли вообще. Уже через несколько дней к ней намертво приклеилось прозвище «Молчунья», – сомнительный плюс в резюме переводчицы.
Журналисты быстро выяснили, что у нее два сына: Георгий 18-ти лет, ярый динамовский болельщик, и Михаил 15-ти, который только начинал интересоваться футболом. Сама она к игре равнодушна, ей нравится Диккенс, и Лондон, как будто, еще вызывает реминисценции с его новеллами. «В городе нет духа модерна. Эти маленькие коттеджи, которые я видела по дороге с Кройдонского аэродрома – очень милые, но не современные. А вот Москва – другое дело! В ней биение жизни, энергии, духа! Лондон чопорен».
Но кроме этого – ничего. Для прессы остался ее внешний вид, который все, понятно, нашли очаровательным. Уже описав ее, как «изящную миниатюрную женщину в синем платье из сержа и в черной шляпке с двумя лентами», один журналист прервал собственный вопрос относительно диеты «Динамо», чтобы заметить, «какое пикантное у нее личико, и как хороши ее каштановые волосы».
К сожалению, ее пол не позволял ей сопровождать британских журналистов-мужчин в русскую раздевалку, но никто не высказал вслух возникшее подозрение, а не было ли это одной из причин, по которой выбрали именно ее, как средство ограничения доступа журналистов к игрокам «Динамо». Некоторый свет косвенным образом был всё же пролит на эту тайну, когда в понедельник вечером советскому отряду придали второго переводчика от Военного министерства. Родившийся в России британец Алекс Маркович (или Макарофф, в зависимости от того, какую газету читать, – «Если вы слышали одну русскую фамилию, вы слышали их все», казалось, было девизом британского журналистского корпуса в 1945 году) будучи спрошен, получают ли динамовцы удовольствие от игры в футбол, ответил, что не имеет ни малейшего понятия – они с ним не разговаривают.