Пассовочка. Турне московского «Динамо» по Британии, 1945
Шрифт:
Советские могли не знать о записке Стимсона, но выраженное в ней мнение четко прослеживалось в «мейнстрим»-высказываниях американской и английской прессы. В редакционной статье Times от 9 октября предлагалось доверить ООН все секреты атомной бомбы; через пять дней Ассоциация ученых Лос-Аламоса выступила с заявлением, что секретность в этом вопросе приведет к «непрекращающейся войне, гораздо более жестокой, чем только что закончившаяся». Ученые не только высказались в пользу международного контроля, но и рекомендовали ввести «запрет на секретность в национальных и интернациональных отношениях» при условии свободного доступа во «все лаборатории, как военные, так и промышленные».
У американцев появился шанс протестировать, насколько высок может быть уровень доверия в отношениях с СССР, но Трумэн и думать об этом не хотел. К концу месяца он выступил с программной речью, выдержанной в агрессивном ключе, в которой определил двенадцать главных линий американской внешней политики, одну из которых – требование глубокого сотрудничества между странами – русским невозможно было принять без полного демонтажа своей социо-экономической системы. По вопросу об атомном оружии американский президент сообщил о близящихся обсуждениях темы с Англией и Канадой, но подчеркнул, что «эти дискуссии не будут затрагивать процессы создания и производства атомной бомбы». В американском владении этим оружием «нет угрозы другим нациям».
Британская пресса с этим не согласилась. Times доказывала, что «святое доверие», которое должны испытывать, по мнению Трумэна, другие страны к США, по исходной идее суть атрибут Совета Безопасности ООН. Daily Express пошла еще дальше: «Мир во всем мире, – говорилось в редакционной статье от 31 октября, – зависит исключительно от сотрудничества между Британией, США и Россией. Другого пути нет. Как можно сотрудничать без доверия? Снимите шоры. Взаимного доверия пока нет. Его надо еще создавать. Создавать веру! Создавать условия, при которых каждая великая нация будет верить в желание других добиваться мира во всем мире. Передайте секреты атомной бомбы России».
В тот же самый день государственный секретарь США Бирн предложил гораздо более примиряющую позицию, чем ту, которую занял президент. США, заявил он, никогда не присоединятся к враждебному России блоку.
Быть может, уповая на то лишь, чтобы надежда не пропала совсем, 3 ноября министр иностранных дел СССР Молотов ответил в похожем тоне. Жертвы, понесенные Советским Союзом в войне, дают нам право на доступ к атомным секретам, заявил он, и, в любом случае, совместное владение бомбой является лучшим способом сохранения мира. Может быть, премьер-министр Эттли, только что прибывший в Вашингтон для обсуждения этого вопроса с Трумэном, мог убедить американского президента еще раз вернуться к этому вопросу.
Но Эттли, конечно, прибыл в США и для того, чтобы обсудить условия займа. Впереди были две важные недели как для Британии, так и для СССР, и в течение этого времени наиболее заметным присутствием русских на Западе должны были стать футболисты. Редко, очень редко какое-либо спортивное событие настолько зримо сопрягалось с политикой и имело такое большое значение.
3
Четырнадцать пунктов, шесть мячей
Солнце клонилось всё ближе к горизонту, когда автобус въехал в Веллингтонские Казармы, примыкающие к парку Сейнт-Джеймс, и длинные тени, вероятно, усиливали опасения, томившие новоприбывших. Старший сержант Колдстримского гвардейского полка не остановил муштру провинившихся солдат, подгоняя их маршировку по плацу наводящими страх властными криками. По словам секретаря ФА Стэнли Роуза, русские поначалу отказались выходить из автобуса, полагая, вероятно, что по чьему-то злому умыслу их завезли в британский ГУЛАГ.
Осведомились ли русские у Роуза, уж не окружены ли они неприятельскими войсками, осталось неизвестным. Суть дела была в том, что ФА, отчаявшись получить определенный ответ относительно точной даты прибытия команды, не стала бронировать гостиницу и просто истребовала помещения в военных казармах.
Это решение не было принято гостями «на ура». Даже Роуз признал, что помещение имело решительно спартанский вид; Синявский шесть месяцев спустя вспоминал, что стены были «декорированы» там и сям плесенью и паутиной. Постели напоминали каменные блоки; отсутствовали подушки и простыни, только твердые валики. Не был готов даже запас горячей воды для принятия душа или ванной, что заставило русских усомниться в том, знакомы ли солдаты гвардейского полка с личной гигиеной.
Вероятно, в этот момент официальные лица «Динамо» дали понять, что не испытывают восторга от того, как их встречают. По словам Роуза, он тогда позвонил руководителю «Арсенала» сэру Гаю Брейсвеллу Смиту, являвшемуся владельцем отеля «Парк Лэйн», и договорился, что в танцзале отеля будут поставлены кровати.
Было ли это сделано, вопрос спорный. Роуз считает, что это новое соглашение «спасло положение», но, согласно вечерним газетам, большинство игроков по крайней мере одну ночь провело в казармах – «подружившись с гвардейцами Колдстримского полка», как оптимистически заключила одна газета – в то время как остальные, разбитые на две группы, расположились в отеле «Рубенс» в южном Кенсингтоне и клубе офицеров «Короля Джорджа» на Пикадилли. Возможно, временное прибежище в танцзале в «Парк Лэйн Хотел» было использовано в понедельник ночью. Но точно известно, что не ранее вторника ФА сумело разместить всю делегацию в одном месте – отеле «Империал», расположенном в восточной части Расселл-сквера.
Роуз тем временем прилагал все свои силы для того, чтобы оправдаться за приготовления ФА – или их отсутствие. Русские, утверждал он, отказывались принять предложенное размещение до тех пор, пока не изучат «его досконально до последней кухонной вилки», и не потрудились сообщить принимающей стороне точную дату своего прибытия. Гостиницы не хотели соглашаться на неопределенное по времени бронирование, и что он мог с этим поделать? Целых четыре дня шли переговоры между ФА и русским посольством, которые не закончились ничем конкретным. Номера в одном отеле были забронированы, но русские не прибыли и заказ пришлось отменить. Роуз говорил, что он обзвонил 114 отелей и получил только два ответа. Он пытался получить помощь, среди прочих, от главного квартирмейстера армии, Конгресса Профсоюзов, правительственного Комитета по приемам, американского Красного креста и Скотланд-Ярда, но всё напрасно. «Вся подготовительная работа легла на меня», – восклицал он несколько патетически. Но это не значило, что он готов был признать вину хотя бы частично. «Никакой вины английской стороны нет в том, что не удалось разместить русских подобающим образом», – настаивал он.
В течение всех этих перепалок советские вели себя с завидной сдержанностью. Было сказано, что они «раздражены», а в понедельник Evening News процитировала высказывание члена советской делегации, описавшего Веллингтонские Казармы, как «трущобу», но в тот же день Михаил Якушин сообщил репортерам, что динамовцы с пониманием относятся к нехватке помещений для размещения – «похожие трудности мы испытываем в Сталинграде и Киеве». Радио-комментатор Синявский также согласился, что условия для проживания были непростыми, но отметил, что тренеру потребовался целый час, чтобы разбудить утром всю команду. «Последний, до кого дошла очередь, был, конечно, счастлив, но как быть с первым?»
Официальные лица из прибывшей делегации не сомневались в необходимости быстрейшего решения проблемы. В понедельник руководству ФА сообщили, что никакие футбольные вопросы просто не будут обсуждаться до обеспечения команде нормального ночлега. «В первую очередь то, что в первую очередь», – с некоторым пафосом заявил кто-то из посольских. И был тверд в своих намерениях. Во вторник вечером, наконец-то, хэппи-энд – русские заселились в «Империал», где, как было сообщено, они насладились турецкими ваннами, а в среду менеджер тура Константин Андрианов жизнерадостно сообщил, что претензий у них нет никаких, а нестыковки имели место лишь в самом начале турне.