Пассовочка. Турне московского «Динамо» по Британии, 1945
Шрифт:
Страницы таблоидов, как и природа, не терпят пустоты, и нежелание обеспечить их пригодной для использования информацией обязано было ударить бумерангом по визитерам. Отсутствие сведений о том, чем живут игроки «Динамо», об их возлюбленных, увлечениях – даже данные о росте и весе держались в секрете – вынудило журналистов, стремящихся потакать вкусу читателей, вызвать к жизни освященные временем стереотипы о «русскости», представляя гостей неуклюжими, молчаливыми, без чувства юмора и полными тайн там, где не надо.
В отчете Daily Mail о прибытии динамовцев на «Стэмфорд Бридж» утром в понедельник, «молчаливый» Якушин «молча» просигналил «молчащим» фигурам своих игроков направиться на залитое туманом поле. Они уже столкнулись с менеджером «Челси» Бирреллом и клубным тренером Столли: «встреча прошла молча». После тренировки ничто не смогло «развязать им языки». Игроки «маршем» отправились в раздевалку, оставив «высокого, худого и напряженного» Якушина с Александрой-Молчуньей. Она «сверкнула» в его сторону понимающим взглядом, «слегка нахмурилась», подняла мяч и «требовательно» спросила у тренера «Челси»: «Сколько он весит?»
Описание напоминает низкопробный детектив.
«Э… Простите?»
Она нахмурилась сильнее. «Сколько грамм?»
«Ну, обычный вес, знаете ли…»
«Х-м-м», – произнесла она, и, ударив мяч об землю, передала его Якушину. Он тоже постучал им об землю, «надул в сомнении губы и пожал плечами».
Знакомая сцена – вначале крестьянин архетипически подозрителен, затем – традиционно покоряется судьбе.
И дело было не только в весе мячей, но и в их количестве. В британском футболе упор на тренировках делался всё еще на работу ног и общую «физику», но «Динамо» прибыло с революционной идеей опоры на работу с мячом. Один мяч на человека, эта концепция оказалась сверхрадикальной для официальных лиц ФА. Согласно Daily Mirror, «Высокий, непроницаемо серьезный, одетый в светло-голубой костюм “сирена” [7] , Якушин стоял со сложенными на груди руками, когда ему объясняли, что мячи не так просто обеспечить в требуемом количестве». У него их уже пять, говорили официальные лица, и этого достаточно для любой команды. Ну, хорошо, они постараются найти еще три, – эту новость транслировала Якушину «седеющая, элегантная, молчаливая Александра Елисеева». «Tree miachi», – прошептала она, «три мяча».
7
Костюм «сирена» (мужской комбинезон времен 2-й мировой войны; многие носили его постоянно, на случай воздушного налета), от siren – сирена, сигнал воздушной тревоги.
На лице Якушина не дрогнул ни один мускул. «Шесть мячей».
«Но это значит по одному новому мячу для каждого игрока», – взмолились организаторы.
«Шесть мячей», – повторил непроницаемый Якушин.
«Мы попробуем, займем завтра три у “Фулхэма”», – вздохнули организаторы.
И снова мы видим, как конкретный разговор, хотя и передаваемый через переводчицу, трансформируется при описании в нечто, похожее на напряженные переговоры между двумя мафиозными кланами. Если бы мячи не были обеспечены, как обещано, читателей Mirror подводили к мысли, что Роузу предстояло проснуться с головой мертвой лошади на подушке [8] .
8
Аллюзия к эпизоду из книги Марио Пьюзо «Крестный отец» и, соответственно, одноименного голливудского фильма с Марлоном Брандо в главной роли.
И всё это шло не на пользу динамовскому турне. Не важно, насколько обиженными, подозрительными или угнетенными чувствовали себя члены советской делегации – и они имели все основания быть недовольными тем, как их принимали, – к середине первой недели стало огорчительно очевидно, что текущий modus operandi не только не завоевывал им друзей, но и не влиял на настроение публики в желательном для них направлении. Все свидетельства показывали, что оставался огромный резервуар доброжелательности, который только надо было открыть, но само по себе это произойти не могло. Если динамовское турне хотело достичь большей части из поставленных целей, то гостям следовало развернуть «пиар»-кампанию в нужном направлении, причем безотлагательно.
4
«…так медлительны, что можно слышать, как они думают»
В 1923 году молодой Советский Союз послал представительскую команду Российской Федерации в турне по Швеции. У турне имелись чисто футбольные причины, главным образом, желание советских тренеров и игроков протестировать свои достижения в матчах против иностранных команд, но основной мотив имел политическую подкладку. Страна с трудом отходила от разрухи гражданской войны, недавно была введена Новая экономическая политика, и правительство хотело возобновить экономические связи с внешним миром.
Швеция казалась правильным выбором. В самом Стокгольме уже открылись дебаты относительно возможного возобновления торговли с Красной Россией, и многие надеялись, что добрая воля, порожденная успешным футбольным турне, качнет чашу весов в пользу Советов.
В то же самое время Советское правительство отнюдь не отказалось от своего намерения революционизировать мир, и в этой связи надеялось, что турне может не только увеличить престиж первого государства рабочих, но и способствовать развитию так называемого рабочего спорта – спортивных мероприятий, организуемых самими рабочими и для рабочих независимо от местных правящих классов. Могло показаться, что намерение «воспламенить» местный пролетариат должно было отвратить от советских именно тех людей, от которых они ждали помощи в деле положительного решения проблемы торговли, но к счастью для них дело обстояло не так просто. Шведская буржуазия, конечно, была раздражена попыткой внешнего вмешательства, но в короткой перспективе ее могли переубедить потенциальные выгоды от воскрешения торговых связей с Советским Союзом. Пока советские покрывали толстым слоем меда свои революционные таблетки, они могли рассчитывать на теплый прием.
Турне обернулось огромным успехом. Простое пребывание в Швеции «этих приятных, привлекательных молодых людей», как назвала их одна шведская газета, помогало снять «демонский» ярлык с революционной страны, из которой они приехали. «Они могли быть и из Копенгагена», – заявила вежливая газета.
Русские «держали фасон», побеждали и проявляли себя настоящими спортсменами, что произвело выгодное впечатление на шведскую буржуазию, равно как и на пролетариат, который демонстрировал свою солидарность, распевая на матчах «Интернационал», – последнее, хотя иногда и вызывало негодование со стороны «правой» прессы, сглаживалось совершенной «обыкновенностью» визитеров. Турне было слегка подпорчено в последние дни отчаянным желанием шведов одержать победу, и, в итоге, публичными пререканиями при определении состава команды. Эти мотивы – наряду с явной страстью советских игроков к покупкам в местных магазинах в свои свободные часы – будут звучать и в Британии 22 года спустя.
В своей книге на эту тему Дж. Риордан и В. Пеппард называют шведское турне первым серьезным шагом Советов в «спортивной дипломатии». Она, как и война в знаменитом определении Клаузевица, является продолжением политики, но другими средствами. Вступление на эту стезю не делает из спортсменов кого-то другого и не подразумевает, что конкретная спортивная дисциплина теряет свою «спортивную» составляющую или перестает приносить радость зрителям, но просто значит, что включаются в работу и другие, скрытые процессы. Спортивная дипломатия не столько вмешивается в состязательную сторону противоборства, сколько старается манипулировать контекстом и следствиями соревнований. Дело это обычно непростое, и является более искусством, чем наукой по той простой причине, что большинство из многих переменных в уравнениях – люди.
В Швеции 1923 года было много посланий, много посланников и много слушателей, и то же самое происходило во время турне «Динамо». Это «упражнение» спортивной дипломатии имело направленность на советский и британский народы, и на весь мир, – в той степени, в какой он наблюдал за событием. Среди тех, кто имел свою роль в игре и зарывании топоров – некоторые в большей мере осознанно, другие в меньшей – были менеджеры, тренеры, журналисты, политики, зрители и игроки – последние в различных ипостасях на поле и вне его. Посланий по определению должно быть много и зачастую противоречивых.