Пастух для крокодилов
Шрифт:
– Ерунда. Обычная мера наблюдения за всеми поголовно иностранцами. Видишь ли, с некоторых пор генерал начал делать поползновения к полному изоляционизму, а потому перестал устраивать даже западников. Сейчас он не знает, откуда ждать удара и занял круговую оборону.
– Да будет мне позволено вмешаться в мужской разговор, - подала голос Кира, сидевшая до той поры безучастно.
– Может, оно и не в тему, но по-моему, нам пора пить чай. Лично я после этой тушенки засыхаю на корню!
Быстро очухалась девочка, опять коготки наружу полезли. Будто не было сегодняшнего разговора, когда причалили к острову. Короткой беседы на языке, доступной всем возрастам и любой половой принадлежности. Клиента Богдан оставил на берегу - пусть сердечко баюкает - а девушку вежливо пригласил с собой. Обстановку разведать. Согласилась Кира неохотно, и предчувствия ее не обманули. Даже дернуться не успела, когда за ближайшим кустом жесткий палец Богдана ткнул ее в "солнечное сплетение", чуть ниже аккуратных холмиков. Пока пыталась вдохнуть, бессердечный коллега заломил ей руки назад и надежно зафиксировал лицом вниз, в неприличнейшей позе.
– Ты... ты что... кричать буду...
– А давай!
– разрешил Богуславский, вынимая из брюк широкий армейский ремень.
– Кричать, оно даже полезно! Через крик наука доходит лучше!
– Ты... не смей! Отпусти немедленно, придурок!
– А вот ругаться нехорошо! Надо бы тебе и за это добавить, но я не злопамятный, потому всё будет в тему. Н-на тебе, для начала!
Аппетитные ягодицы в камуфляжных штанах вздрогнули под ударом, девица зашипела похлеще кошки, но с изумлением. Другого ждала?!
– Ну, чего не вопишь? Героиню из себя строишь? А кто нынче себя и клиента подставил?! Не говоря уж об одном придурке-солдафоне, которого не жалко? Этого в расчет не берем, но за клиента н-на тебе еще! Кто стрелял без приказа?! Из-за кого сердечнику пришлось бегом драпать?! Н-на! Кто на берегу воздусями дышал, пока солдафон-придурок пытался вам фору обеспечить?! Н-на!..
После восьмого удара она и вырываться перестала, лишь сопела и всхлипывала. Боли особой нет, чего уж там, а из грамотного захвата так просто не выскочишь.
– Вот и всё на сегодня, - сказал Богдан, когда запас претензий иссяк.
– Я обычно женщин не бью, но это особый случай. И всё дальнейшее будет в особом режиме, если ты еще не врубилась. Шансов выжить у нас маловато, а потому демократия отменяется. Суханов теперь босс номинальный, потому как ни фига в лесу не знает, и не умеет. Я ему это позже объясню. Твоя роль отныне - исполнитель приказов с правом совещательного голоса. Упаси тебя Бог, красавица моя, еще раз проявить дурацкую инициативу и поставить нас под удар. Вопросы есть? Не слышу!
Тишина, непокорное сопение. У любой забавы есть предел, а потому пришлось пленницу отпустить.
– И что дальше?
– спросил тихо, когда отскочила Кира в сторону и замерла в боевой стойке. Лицо красное, глаза припухли, но кротости во взгляде ни на грамм. За оружие не хватается, и то хорошо.
– Чего глядишь как Ильич на буржуазию? Спарринга захотела? Так я ведь правил не знаю, могу сразу покалечить, и куда тебя потом?
– Убью! Дурак, подонок... да как ты смел?!
– С трудом, - признался Богдан, поднимаясь на ноги.
– Твой вид в заднем ракурсе вызывает совсем иные желания!
– Извращенец!
– Есть малость. Порка взрослой девушки, это, знаешь ли... надеюсь, не привыкнешь?
– Тебе смешно, да?!
– Ничуть. Кучу времени зря потратили, а толку, похоже, нет. Грустно мне! Пойду охранять клиента, а ты подумай над моими словами, красивая. Если надумаешь стрелять в спину, то сейчас самое время.
Без выстрелов обошлось, но остаток дня Кира отмалчивалась. Сопела, краснела иногда, поглядывала подозрительно на обоих мужчин. Теперь поперечная натура снова берет свое.
– Чай? Уно моменто, - ответил Богдан вполне доброжелательно.
– Если не хочется проглотить желтуху пополам с холерой, потерпите еще минут пятнадцать. Дмитрий Константинович, у меня единственный вопрос: зачем вы сюда приехали, а? Не проще было послать доверенное лицо, а самому ожидать в Москве?
– Ну, с позиций сегодняшнего дня я бы так и сделал, - в густых "премьерских" усах отчетливо обозначилась усмешка.
– Все мы, как говорится, задним умом крепки. А вообще, ты имеешь представление, как происходят государственные перевороты? Границы закрываются, транспортное сообщение прерывается на неопределенный срок, всякие там комендантские часы вводятся. Чтобы успеть к дележке пирога я должен был находиться в стране, но подальше от столицы, на всякий пожарный.
– И слушать радио. Та ошибка со временем - это действительно то, о чем я думаю?
– Ну, можно сказать и так.
– Ясно. Очередная вариация, на тему погоды в Сантьяго, простенько и со вкусом.
– Может, я глупая, но... не объяснишь ли, о чем речь?
– напомнила о себе Кира сладчайшим голосом.
– Или это какая-то жуткая тайна?
– Историю надо учить, - проворчал Богдан, прикинув, сколько лет могло быть девушке в году присной памяти 73-м. Еще и не родилась, поди. Сам Богуславский был сопливым юнцом, когда радио далекой чилийской столицы передало знаменитую метеосводку, и вояки Пиночета поднялись, чтобы вырезать на корню правительство Сальвадора Альенды. "В Сантьяго идет дождь" - прямо посреди жаркого, солнечного дня.
– Ты не глупая, просто молодая слишком. А насчет ошибки во времени наверняка лучше меня все знаешь. Жаль, что господин Пхай Гонг тоже оказался грамотным.
– Скорее всего их предали,- легкая гримаса досады на лице Суханова была единственным до сей поры проявлением чувств.
– Кто-то из своих, я думаю. В перевороте должны были участвовать около трехсот человек с автоматическим оружием, десять мобильных отрядов. Блокировать казармы армии и национальной гвардии, разоружить патрули, потом штурмовать правительственные здания. Командиры отрядов обучались, когда-то еще в Союзе, дело знали туго. Не представляю, что там могло произойти.
– Зато я представляю. Армейские части к началу переворота оказались за пределами казарм, группу заговорщиков в президентском дворце встретила засада. Только и всего. Зная азиатскую любовь к пыткам, уверен, что запирательство было недолгим, и что ваше имя все, кому надо, узнали, в тот же день.
– Да не могли они узнать!
– поморщился как от боли Дмитрий Константинович.
– Не могли, понимаешь ты это?! Потому хотя бы, что в лицо меня видели только связные, которые в свою очередь, понятия не имели о моей истинной роли. А с подпольщиками я даже ни разу не общался вживую. Веришь?