Пасынок луны
Шрифт:
— Послушай, мразь, — со злобой начал Фангор, двинувшись в сторону мумии, — твой балаган меня не напугает. Если ты сейчас же…
Он не успел ни дойти, ни тем более, договорить. Словно огромная невидимая ладонь оказалась между ним и распятым на стене трупом. Огромная… и смутно знакомая ладонь. Одним ударом она отбросила парня к противоположному краю комнаты.
— Не ожидал? — голос, затем услышанный Фангором, оказался знаком ему как никакой другой. Что и немудрено: ведь обладатель оного, как ни крути, заботился о юном оборотне большую часть его жизни. И именно благодаря этому человеку изгой и подкидыш едва не поверил, что на самом деле не хуже, но лучше простых смертных.
Поднимаясь с пыльного каменного пола, куда он был брошен невидимой рукой, Фангор смог и увидеть нового своего собеседника. Ошибиться было невозможно: перед ним стоял не иначе как сам Арван, хозяин Рогатой Башни. Все такой же высокий и худощавый; все в том же темном балахоне, что был на маге во время ночных бдений на крыше. И с неизменными прядями волос, выцветших до белизны и спадавших до плеч.
Еще белее было легкое сияние, обрамлявшее мага, и очень четко выделявшее его из темноты.
— Что же это получается, — проговорил Арван со злым сарказмом, — я спас тебе жизнь, я сделал из тебя человека — и как же ты отплатил мне? Бросил в беде?
— Я сделал все что ты сам не приказал, — не полез за словом в карман Фангор, — там был прорыв из других Ярусов — что еще я мог сделать? Только запечатать Башню…
— Запечатать Башню, — с горечью передразнил маг, — а убегать разве я тебе велел? А губить и пугать моих данников? А помогать беглой преступнице? Я уж молчу о том, что запретил тебе идти в Пустошь, но ты все равно…
— Что — все равно? — хмыкнул оборотень, — я вообще-то ни в какую Пустошь еще не отправился. Разве нет?
— Только вот не надо мудрствований, — процедил сквозь зубы, маг, — не отправился — но собираешься ведь. Разве нет?
Последовал новый удар невидимой руки… только на сей раз Фангор сумел-таки устоять, удержаться на ногах.
— А если подумать, так что мне оставалось, — отвечал он заметно осмелевшим тоном, — раз уж ты, премудрый хозяин, вообще-то говоря… погиб. По-гиб, ясно? Тебя нет в живых… так что я не понимаю, почему мы вообще сейчас говорим!
Под этими словами маг дрогнул, промолчав, и даже попятился, сжался. А Фангор продолжал — обрадованный и воодушевленный своим маленьким, но успехом:
— Или ты предпочел бы, чтоб я лег на пороге Башни и умер? Как верный пес на могиле хозяина? Тогда так и скажи, что тебе нужен был именно верный пес! Который служил бы тебе — и никому больше. Зачем говорить, что-де человека из меня сделал? Человеком я стану только если выкуплю душу… но этого-то ты как раз и не хотел! А хотел и дальше меня использовать. Как слугу! Как пса!
Белое сияние меркло, фигура мага скукоживалась под градом гневных слов — в то время как град этот становился все сильнее. Фангор говорил и говорил, все распаляясь и повышая тон.
— Но ты погиб, ясно? Ты мне больше не хозяин! Ты и вреда мне причинить не можешь — раз я-то еще жив! А значит вправе распоряжаться жизнью… как и всякий человек! Чем я хуже, а? Вот потому мне не стыдно! Ты слышишь? Не-стыд-но!
Арван исчез… или, скорее, погас.
— Ишь! Не стыдно ему… — с досадой и сожалением вымолвил старческий голос.
— Ты еще здесь?
Двинувшись ему навстречу, приблизившись к стене с распятой мумией и протянув в ее сторону руки… Фангор нащупал в темноте лишь камень. В то время как голос никуда не девался — продолжая звучать буквально из пустоты.
— Значит ни бельмеса ты не понял, парень. Видать, нет у тебя совести… а может и просто ума. Или в молодости все дело… мне-то вас, молодых понять теперь совсем и невозможно.
— Кто ты? — вопрошал Фангор.
— И что прикажешь с тобой делать? — вопрос на вопрос отвечал голос, — с таким молодым, бесстрашным… бесстыдным?
— Предлагаю отпустить, — осторожно проговорил оборотень, — и отвалить. И… где Нарра, кстати?
— Нарра, Нарра, — повторил голос, — важна тебе так эта Нарра?.. Оно и понятно… да. Ладно, будет тебе Нарра. Ступай с миром!
Стена, еще миг назад казавшаяся непоколебимой, растаяла словно утренний туман. Свет факела, ранее ею закрываемый, показался теперь непривычно ярким. Свет отражался от лица Нарры: как видно далеко убежать воровка не успела. Или вовсе ждала спутника по ту сторону стены…
— Ну, — проговорила она, улыбнувшись как ни в чем не бывало, — идем, что ли?
Если верить покойному (и так внезапно помянутому) Арвану, всякая болезнь поначалу сталкивается с сопротивлением тела, имевшего несчастье ее принять. Ибо всякий здоровый человек на самом деле внутренне очень силен и всю силу свою, сам того не подозревая, обрушивает на ненавистный недуг. Последний при этом почти всегда вынужден отступать; будь иначе, люди умирали бы даже от насморка.
И лишь, наверное, в одной из сотни таких схваток болезнь оказывается сильнее. Вот тогда-то, и именно тогда, телу требовалась помощь в виде снадобий и прочих целительских средств.
Эти рассуждения вспомнились Фангору не только под впечатлением от встречи с погибшим хозяином — даром что встречи на самом деле мнимой, внушенной. Само столкновение с заброшенным дворцом навевало соответствующие мысли и воспоминания. Дворец казался юному оборотню почти живым существом, и существо это воспринимало посетивших его людей не иначе как источник недуга. Вот и боролось с ним всеми доступными ему способами.