Патриарх Никон
Шрифт:
Пример, вообще, заразителен, и безнаказанность в Москве, обнаруженная в отношении убийц Плещеева, Чистова и Траханиотова, не могла не вызвать самоуправства в областях, и народ в этом случае шёл вовсе не против царя, а во имя его интересов.
Царь, говорили в провинции, молод, и бояре его обманывают и продают нас немцам.
Это был девиз мятежников.
При таких обстоятельствах Никон торжественно въехал в Новгород; встретил его в Софийском собор воевода князь Фёдор Андреевич Хилков со всем духовенством, народом и сотенными головами.
Митрополит сказал слово, в котором
После того митрополит с крестами и хоругвями препровождён из собора на митрополичий двор.
Так водворился Никон в Новгороде и, исполняя высокое своё назначение, взялся с обычною энергией за устроение своей паствы.
На другой же день он сидел уж в своей рабочей комнате и вёл такой разговор с митрополичьим казначеем, старцем Никандром.
— Отец Никандр, — говорил он, — так в митрополичьей казне ничего нет? Медной деньги нетути?
— Нет, святейший архипастырь, да откуда им и взяться? Предшественник все-то дело судное отдал приказному Ивану Жеглову, а дело вотчинное и поместное, да разное иное, мытное и неокладное — детям боярским Макару и Фёдору Негодяевым. Делали они обиды всяческие челобитчикам, а приказный Жеглов — тот и попов, и протопопов ставил, кто, значит, больше даст.
Ужаснулся Никон и велел их привести к себе.
— Где, Ванька, казна митрополита? — спросил Никон строго.
— Не могим знать, на то казначей митрополичий - он и голова всему.
— Но деньги собирал ты.
— Нет, не собирал, а коли принесут дар, то и Бог велел брать, всяк дар совершён, — начал было он.
— Не богохульствуй, всуе не употребляй Его имя, хищник... Ставил ты во попы и протопопы.
— Не я ставил, а преосвященнейший Аффоний.
— Без посул ты не ставил?
— Посул не брал, а дары, отчего же, и сам Бог велел.
— Я донесу об этом царю.
— Знаем мы сами, что у царя и у короля в палатах творится — всё едино, что и у нас, — возразил дерзко Жеглов.
Покайся, — произнёс сдержанно Никон, — ещё время есть. Вершил ты дела без сыска, пытал челобитчиков, держал колодников в заточенье по году и, более того, грабил митрополичью казну — тебе плахи мало... Но, говорю, покайся, и всё простится тебе, — только возврати награбленное, утри слёзы вдов и сирот [13] , которых обобрал ты.
13
У митрополита ведались тогда дела по опекам.
— Ничего не ведаю и не знаю — всё один поклёп, святейший архипастырь.
Это нахальство вывело Никона из терпения — он засвистал в свисток, заменявший тогда колокольчик.
Вошёл служка.
— Позови дьяка! — крикнул он.
— Дьяк ждёт в передней, да там же боярские дети Негодяевы.
— Пущай все зайдут сюда.
Требуемые лица появились.
Никон с минуту помолчал и потом обратился к Негодяевым:
— Вместо келаря вы, кажись, заведовали монастырскими землями.
— Не мы, а митрополит Аффоний, — возразил Макар Негодяев.
— Как не вы? Вы ездили по деревням, собирали дань и оброк, угодья и пустоши сдавали гостям и мужикам, где же деньги?
— Сдавали мы, — отвечал другой Негодяев, Феодор, — всё митрополиту.
— Отчего вы не сдавали всё это казначею Никандру?
— На то не было приказу митрополичьего.
— Крестьяне чёрных земель [14] приносят челобитные, что их-де обирают, земли от них отнимают, скотину и иную живность отбирают, подати правят без меры.
14
Черные земли считались собственностью крестьян, т.е. целого мира.
— Один лишь поклёп, святейший архипастырь.
— Без вины, — продолжал Никон, — на правёж [15] ставят.
— Всё единый поклёп, — стояли на своём Негодяевы.
— Покайтесь, и я прощу вас, — обратился к ним и к Жеглову Никон.
— Не в чем и каяться — на исповеди были у духовного отца: согрешения наши он простил, мы приобщались, неча дважды каяться: разбойник на кресте, да и тот покаялся единожды, — пустился в рассуждения Жеглов.
15
Правёж — дело ужасное; лицо, поставленное на правёж, обязано было быть у дверей суда до тех пор, пока шло там заседание; а лицо, поставившее кого-либо на правёж, имело право сечь должника во всё время заседания. Потом еще взыскивали за каждый удар с лица сеченого. Правёж уничтожен Петром I, но Бирон его восстановил по казенным недоимкам, и с его падением пал и правёж.
— Дьяк, — сказал тогда Никон, — посади в темницу их до царского указа и сыска.
Жеглов и Негодяевы с мнимым смирением и покорностью последовали за дьяком.
В это время на базарной площади совершалось другое. Приехал из Швеции новгородский купец Никитин и начал к народу речь:
— Был я в свейских (шведских) землях, там новый король Карлус, готовит он ратных людей на нашу землю, то есть на Новгород Великий. А царские бояре отпустили свейцам и казну богатую, да видимо-невидимо хлеба из царских житниц во Пскове. Проведали и псковичи, да свейского посла исколотили: во Пскове гиль и сбор.
— И на Москве, — сказал находившийся здесь купеческий приказчик, занимавшийся покупкой в Новгороде хлеба для своего хозяина, — люди земские и стрельцы изрезали бояр, да один Морозов-вор спасся. Царь-то юн, а бояре вороваты и продали нас немцам. Теперь как немцы получат богатую казну и хлеба, они и пойдут на нас войной и снова в лютерский закон. Я-то из таковских: множество народу православного свейцы в свою веру окрестили, а теперь все оттуда сбежали; да и я сбежал на Москву — теперь приказчиком.