Паутина грез
Шрифт:
Малыш кивнул и тут же побежал вперед, исчезнув за первым поворотом. Он двигался так быстро, что мне приходилось догонять его по следам на снегу.
— Трой, не так быстро! Трой! — закричала я, переходя на бег. Но он расшалился и все время ускользал от меня. — Трой!
Наконец, обогнув очередную вечнозеленую преграду, я обнаружила, что вышла из лабиринта и нахожусь с другого его конца. И действительно, как предсказывал мальчик, я увидела маленький домик, сказочную хижину, почти такую, как рисует в детских книжках мама. Будто волшебник оживил картинку, и вот она передо мной: настоящая хижина из серого камня, с красной черепичной крышей. К двери вела вымощенная камнем дорожка, щедро присыпанная снегом.
— Идем скорей, Ли, — заторопил меня малыш и помчался на крылечко.
— Постой! — закричала я, но он уже нажал фигурную ручку и вошел. Когда я закрыла за собой дверь, Трой сидел в старинном кресле-качалке перед камином. Физиономия у него была самая довольная. Я огляделась. Как здесь уютно, когда горит огонь в очаге, подумалось мне. Обстановка была простая и практичная — старый диван, незамысловатые стулья, пара небольших столиков, полки на стене, на полу — прямоугольный коричневый ковер. На заиндевевших окнах висели скромные белые полотняные шторы. Было холодно, так что от нас с Троем исходили облачка пара. Я обхватила плечи руками, стараясь удержать тепло в теле.
— Никто не живет здесь? — поинтересовалась я, прохаживаясь по маленькой спальне и тесной кухне. Ни зеркал, ни комодов в спальне не было, лишь узкая кровать да столик. В кухне оказалась только дровяная плита, малюсенький умывальник и вместо холодильника шкаф-ледник, дверцы которого были сейчас раскрыты, а полки пусты. Мальчик соскочил с кресла-качалки и присоединился ко мне.
— Летом сюда иногда переезжает Борис, но вообще-то это мое тайное владение, — повторил он.
— Разве ты один бегаешь сюда? А как же пробираешься через лабиринт?
Трой пожал плечами, и я поняла, что до сих пор ему просто везло.
— Повезло и нам, что мы будем возвращаться по собственным следам, — произнесла я. — А весной и летом здесь, наверное, замечательно!
— Будем приходить сюда еще, а, Ли?
— Не исключено, — ответила я. Может быть, и для меня этот уголок станет тайным прибежищем, особенно если жизнь в особняке будет в тягость.
— Я могу принести дров из поленницы, — предложил Трой. — Разведем огонь в камине.
— Нет-нет! Думаю, нам лучше отправиться обратно. Мы и так загулялись. Все уже, небось, нас ищут. А снег, между прочим, усиливается.
— Разве тебе не хочется немного согреться? Здесь и спички есть. — Малыш метнулся мимо меня в кухню, ловко взгромоздил стул на плиту, вскарабкался туда и с верхней полки достал коробок спичек. — Смотри!
— Ага.
— Давай разведем огонь! Надо погреться, холодно ведь. А хворост я сейчас притащу, Ли!
Он бросил спички на стол и выбежал.
— Трой!
Но мальчик был уже на крыльце. Мне оставалось только засмеяться, умиляясь его энтузиазму. К тому же мы не так уж долго гуляем. И горячий камин будет очень кстати. Настроение у меня поднялось. Тут ворвался с улицы Трой с ворохом хвороста и щепок. С него сыпались снежные хлопья.
— Может, я зажгу огонь? Или сама хочешь? — спросил он.
— Ты знаешь, как это делается?
— Конечно! Борис много раз показывал.
Он начал старательно укладывать хворост в камине. Потом открыл вьюшку и осторожно поджег тонкие веточки. Пламя занялось с первого раза. Подождав несколько минут, мальчик принес полешки покрупнее и уложил их поверх горящего хвороста.
— Отлично, Трой! — похвалила я. — Ты совсем большой мальчик.
— Я здесь как папа, — гордо заявил он. — А ты будешь как мама. Давай готовь ужин и наводи порядок.
Я опять засмеялась, но про себя подумала, что была бы счастлива жить со своей семьей в такой чудо-хижине. Ради этого я рассталась бы с красавцами-особняками и дорогими вещами.
— А что ты еще будешь делать, кроме как поддерживать огонь?
— Я буду есть ужин, — пожав плечами, ответил Трой.
— И все?
— Не знаю. А что еще папа делает?
Бедный малыш, загрустила я, он толком не помнит отца, не знает, как важно иметь его. Я пододвинула кресло-качалку поближе к огню, села, а Трой устроился у меня на коленях.
— Папа делает твою жизнь веселой, он защищает тебя, всему учит. Он любит тебя также сильно, как мама, а если ты мальчик, он играет с тобой в футбол, учит тебя плавать, ловить рыбу и так далее, — сказала я.
— А если ты девочка?
— Тогда он делает из тебя маленькую принцессу, строит тебе собственное королевство, потому что любит тебя.
— А папа любит маму? А мама папу?
— Да, они очень сильно любят друг друга… любовь навеки соединяет их, потому что любовь — это… это…
Тут выяснилось, что я плачу. Трой забеспокоился:
— Ли, что с тобой? Почему ты заплакала?
— Я теперь плачу, когда думаю о своем папе.
— Почему? Потому что его здесь нет?
— Да… — Я всхлипнула несколько раз, пытаясь успокоиться.
— Тогда, пока его нет, я буду твоим папой. Согласна?
— Ох, Трой… — Я прижала мальчика к себе. — Ты такой чудесный, добрый человечек, но боюсь, что ты не… О Господи!
— Что такое?
— Посмотри, какой жуткий снег валит! — воскликнула я, указывая на окно. Деревья уже едва виднелись за густой белой пеленой. — Надо идти. Быстрее.
Мы проворно собрались и вышли. Дорожки засыпало уже на дюйм. Крепко держа Троя за руку, я побежала к стенам лабиринта… и у первого же поворота замерла.