Паутина грез
Шрифт:
После еды гости вернулись в музыкальный салон. Трой пригласил меня к себе, чтобы вместе раскрасить картинки. Но я не подозревала, что увижу работы настоящего художника. Потрясенная, я смотрела на его рисунки и думала, насколько щедро природа наделила его талантом.
Мальчик весело стал объяснять мне, как зовут людей на его рисунках, как работают землекопы, которые занимали один из листов, и что это за огромный дом, нарисованный на самом большом листе бумаги.
— Раскрашивай Эдгара, — распорядился он, вручая мне
Я весело подчинилась. Рисование так увлекло меня, что я потеряла счет времени. Трой болтал без устали, рассказывая о лабиринте, о парке, о своих друзьях-слугах, о Тони… Доносящийся из холла голос матери я узнала сразу. Потом услышала, что рядом с ней Тони. Трой не замечал ничего, настолько был углублен в творчество. Голос Таттертона звучал раздраженно. Меня это удивило, и я пошла взглянуть, в чем дело. Мальчик не обратил на это внимания. С несвойственным ребенку упорством он заканчивал свои работы.
Мама и Тони были от меня в десятке-другом ярдов. Высокий, сильный, мужественный Тони страстно обнимал мать, желая прижать ее как можно крепче. О моем присутствии они не подозревали.
— Ну же, Джиллиан, — говорил он хмуро. — Мы практически муж и жена.
— Однако мы не женаты. И дело не только в этом, — отвечала мама. — Здесь Ли. Не забывай о ней.
— Я предоставлю ей комнату в другом конце дома. Она даже не узнает, что ты приходила ко мне.
Он склонился и нежно поцеловал ее в шею.
— Не надо, Тони, — отстранилась мама. — Я говорила: до свадьбы — нет! К тому же завтра у меня в городе масса дел. Остаться на ночь мы не можем. Не упрямься.
— Хорошо, — с тяжелым вздохом произнес Таттертон. — Но ты мучаешь меня… в такой день мучаешь, — полушутя, полусерьезно добавил он.
Мне, с одной стороны, хотелось по-детски захихикать, с другой — было стыдно, что я подслушиваю и подсматриваю.
Они повернулись, чтобы выйти к гостям, и в этот момент Тони увидел меня в дверях детской. Он впился взглядом в мои глаза, и я ощутила странное тепло, будто кто-то укрыл меня легкой кисеей.
Мы побыли с Троем еще около часа, а потом за мной пришла мама.
— Пора возвращаться в Бостон, Ли.
Трой надулся.
— Когда же вы наконец поселитесь в Фарти насовсем?
— Скоро, Трой, очень скоро, — успокоила его мама. — А сейчас уже поздно. Тебе все равно пора собираться спать.
— Я не устал, я не хочу, — захныкал мальчик.
— Это решать не тебе, — твердо сказала мама. — Ты недавно болел, надо соблюдать режим. Пойдем, Ли.
Она повернулась и быстро вышла.
— Я еще приеду, тогда и закончим, — пообещала я.
Это не очень утешило мальчика, но его личико разгладилось, особенно когда я поцеловала его на прощание.
Мама и Тони ждали в холле. Почти все гости уже разошлись.
— Спасибо, что нашла время поиграть с Троем,
— Он так одарен!
— Да, — улыбнулся Тони. — Того и гляди, начнет делать профессиональные эскизы к игрушкам Таттертона. — Он шагнул ко мне и поцеловал в лоб. — Спокойной ночи, Ли.
Его рука скользнула по моему плечу. Я вздрогнула. Вот уж не думала, что такой красивый молодой человек окажется моим отчимом.
— Спокойной ночи, — пробормотала я и торопливо вышла за дверь.
Мама еще несколько минут шепталась с возлюбленным, потом он нежно поцеловал ее в губы, и она заторопилась ко мне. Я стояла, глядя на этот дом, который скоро станет мне родным, и удивлялась, как вообще можно жить в таком огромном, со множеством пустующих комнат, здании. Наверное, здесь я не смогу чувствовать себя дома.
Судя по всему, маму такие мелочи не беспокоили. Она пребывала в полном восторге.
— Не было у нас Дня Благодарения чудеснее, правда? — воскликнула она. — Такое угощение, такие люди… Ты видела, что за драгоценности были на Лилиан Рамфорд?
— Я не запомнила, как кого зовут, мам.
— Не запомнила? Но разве можно не обратить внимания на эту бриллиантовую диадему, на эти браслеты, на камею?
— Не знаю, мама. Наверное, я просто не заметила, — вяло объяснила я.
Мать уловила печальные нотки в голосе, и улыбка слетела с ее губ. А я ощутила злорадное удовлетворение. Сердце мое вдруг ожесточилось против моей красивой матери, против ее жажды развлечений и против ее чувства к богатому молодому человеку.
Разговаривать с ней не хотелось. Я отвернулась и стала смотреть в окно. Она немного помолчала, а потом вновь стала возбужденно болтать — какие наряды были на женщинах, какие замечательные слова все ей говорили и что отвечала она, как обожает ее Тони, какие чудеса ожидаются на свадьбе и что их свадьба станет событием года.
Я смотрела в черноту ночи и почти не слушала ее. На одном участке дороги был виден океан. Далеко-далеко я заметила огоньки судна, спешащего куда-то, и подумала, что где-то в темноте сейчас папа… единственная звезда, которая светит с ночного небосвода.
Глава 7
Потеряны
Спустя две недели мы снова ехали в Фартинггейл, где должна была состояться генеральная репетиция свадьбы. За пару дней до этого по всей Новой Англии прошел сильнейший снегопад. Окрестности усадьбы были укрыты белым пушистым одеялом, которое этим морозным солнечным утром казалось накрахмаленным до блеска. На лесной дороге я обратила внимание на причудливые очертания деревьев; под тяжестью снежных шапок они склонились, как старцы, некоторые ветви даже надломились под непосильной ношей. На хвойных лапах выросла бахрома сосулек, заиндевевшие стволы были в замерзших слезах-каплях.