Павел I
Шрифт:
По словам A.C. Шишкова (1754–1841), наблюдавшего новые веяния на приёмах в Зимнем Дворце, «знаменитейшие особы, первостепенные чиновники, управляющие государственными делами, стояли, как бы лишённые уже должностей своих и званий, с поникнутою головою, неприметны в толпе народной. Люди малых чинов, о которых день тому назад никто не помышлял, никто почти не знал, — бегали, повелевали, учреждали».
При Павле Петровиче не чин, не именитое родословие начали служить мерилом заслуг и правом на должность, а — исполнительность, аккуратность, полная преданность делу. Ордена и чины, полученные в былые времена, прав на благополучное существование в настоящем и будущем не гарантировали.
Замечательно эту философию власти выразил сам Император. В ответ на замечание
По справедливому замечанию прусского посланника графа Бркьля, «недовольство знати нельзя выразить словами. Беспрестанные нововведения, неуверенность, что можно сохранить занимаемое место на завтрашний день, доводят всех до отчаяния. Императора любят только низшие классы городского населения и крестьяне».
88
Нарышкин Александр Львович (1760–1826). С 1798 года — обер-гофмаршал, с 1801 года — обер-камергер. В молодости одно время пользовался благосклонностью Екатерины II, но потерял её из-за дружбы с Павлом Петровичем. Его отца, Нарышкина Льва Александровича (1733–1799), столичные сплетники называли «одним из претендентов» на роль отца Павла Петровича.
«Ненависть» аристократии знаток столичных салонных настроений граф Брюль уверенно констатировал уже через полгода после воцарения Павла I. К этому Бремени мало у кого оставалось сомнений, что Император не жалует дворянское сословие, что относится к нему чуть ли не враждебно. Об этом постоянно говорили в дворянской Среде, приводя различные случаи. Законотворческая практика постоянно будоражила дворянские умы.
4 мая 1797 года появился Указ «не принимать прошений, многими подписанных», т. е. отменявший право дворян обращаться с ходатайствами на Высочайшее Имя». 15 ноября 1797 года подписан Указ, запрещавший участвовать в дворянских выборах лицам, уволенным с воинской службы, а 15 января 1798 года последовал Указ, запрещавший уволенных с воинской службы дворян принимать и на гражданскую службу.
В среде «благородного сословия» распространялись панические настроения; шепотом передавали друг другу, как верное известие, что Государь намеревается низвести благородное сословие на уровень мужицкий…
Одним словом, с приходом к власти Павла I рухнул знакомый, тепло-рутинный чиновно-аристократический мир. Но люди этого мира остались, они никуда не делись; жить по-другому они не хотели, да и не умели. Они сохранили психологию, привычки, комплексы времени минувшего. Они мечтали о прошлом, грезили о реванше и, в конце концов, они добились его: в ночь на 12 марта 1801 года Император Павел был убит. Но до этого «торжества справедливости» был долгий путь приспособления, недовольства, клеветы, заговоров и животного страха. И начался этот «ужасный маршрут» для чиновно-аристократической элиты 6 ноября 1796 года.
Императору досталось тяжелое наследство. Семь войн, которые вела Россия при Екатерине — три с Польшей, две с Турцией, по одной с Персией и Швецией, — истощили финансовые ресурсы государства; государственный долг достигал астрономической суммы в 200 миллионов рублей. Административный аппарат пребывал в параличе, дела не рассматривались годами и даже десятилетиями. Только в Сенате таковых накопилось около одиннадцати тысяч!
На рубежах Империи росло напряжение; революционная чума выплескивалась за границы Франции, росла угроза престолам в близких к России государствах. Покорённая и разорённая Польша, значительная часть которой была присоединена к России, стала для Петербурга постоянной головной болью.
Начинать же Павлу Петровичу пришлось в атмосфере уныния, и начинать надо было с самого неотложного. Как только ему сообщили, что Екатерина преставилась, то сразу же был вызван Митрополит Петербургский Гавриил (Петров, 1730–1801), получивший распоряжение готовиться в церкви к принесению присяги, Мария Фёдоровна взяла на себя все обязанности, связанные с приуготовлением усопшей. В спальне была проведена уборка, тело Екатерины обмыли, переодели и положили на кровать. Затем в присутствии лиц Императорской Фамилии здесь была отслужена первая панихида, закончившаяся прощальными поцелуями с покойницей.
Потом все отправились в церковь, где генерал-прокурор граф А. Б. Самойлов зачитал Манифест — первый документ, подписанный Павлом Петровичем после восшествия на Престол. Он был составлен самим Павлом и был выдержан в соответствующих моменту тонах.
«Объявляем всем верным Нашим подданным, что по воле Всевышнего, наша Любезная Государыня, Родительница, Императрица и Самодержица Всероссийская Екатерина Вторая, по 34-х летнем Царствовании, в 6 день Ноября, к крайнему прискорбию Нашему и всего Императорского Дома Нашего, от сей временной жизни в вечную представилась. Вступая ныне на Наш Прародительский, наследственный, Императорский, Всероссийский Престол, и повелевая верным Нашим подданным учинить Нам в верности присягу, Бога Всемогущего призываем, да поможет Нам благодатию Своею Святою, бремя, от Него на Нас возложенное, подъяти на пользу Империи и ко благоденствию верноподданных Наших». Наследником Цесаревичем при присяге был объявлен Великий князь Александр Павлович.
После чтения Манифеста началась присяга и первой её принесла Мария Фёдоровна. Поцеловав Крест и Евангелие, она, как сказано было в камер-фурьерском журнале, «пришла на свое Императорское место, нежно обняв вселюбезнейшего своего супруга и Государя, облобызав его три раза, целуя в уста и очи; потом чинили оную по порядку Государь Наследнике его супругою, великий князь Константин Павлович с его супругою, Великие княжны Александра Павловна, Елена Павловна, Мария Павловна и Екатерина Павловна; от присяги к Государю Императору подходили Их Высочества с коленопреклонением и лобызали десницу вселюбезнейшего своего родителя; потом преосвященный Гавриил и всё духовенство и все предстоящие знатные особы, находившиеся в то время в церкви, чинили присягу».
Процедура завершилась около двух часов ночи, а затем Император и Императрица отправились к телу покойной Императрицы, где Митрополитом Гавриилом была отслужена панихида. На этом первая царская ночь Павла Петровича не завершилась. Перед отходом ко сну он вызвал к себе Ф. В. Ростопчина и отдал распоряжение: «Ты устал, и мне совестно; но потрудись, пожалуйста, съезди с Архаровым [89] к графу Орлову и приведи его к присяге. Его не было во Дворце, а я не хочу, чтобы он забывал 28-е июня. Завтра скажи, как у вас дело сделается».
89
Архаров Николай Петрович (1742–1814). Начал службу в шестнадцать лет нижним чином в Преображенском полку, произведён в офицеры в
Давно известна старая истина: старость есть возмездие или воздаяние. Для графа А. Г. Орлова-Чесменского, переступившего порог шестидесятилетия, что по тем временам считалось возрастом весьма преклонным, наступило время возмездия. Принадлежа к богатейшим людям России и занимая выдающиеся посты при Екатерине II, Алексей Григорьевич воспитывал единственную дочь — графиню Анну Алексеевну (1785–1848), [90] крестницу Императрицы, ставшую в XIX веке известной благотворительницей. Граф Алексей Орлов был так обласкан властью, столько видел благодеяний от «матушки-имиератрицы», что мог рассчитывать на тихую старость. Но не довелось. Не случилось.
90
Алексей Григорьевич Орлов был женат на Евдокии Николаевне Лопухиной, умершей 20 августа 1786 года.