Павел I
Шрифт:
Но, вверяясь Палену, предоставляя ему вести начатый заговор с целью его полного обличения, Павел Петрович приготовил и средства обезопасить себя от возможной измены самого Палена, потому что и ему государь не мог поверить окончательно и бесповоротно. Меры были приняты государем еще до беседы с военным губернатором, ночью.
Павел Петрович был совершенно убежден, что меры эти, предпринятые через особливых людей, не могли быть известны Палену.
Но Павел Петрович ошибался. Он был слеп и не знал этого. Он не знал, что долгой, неустанной, кропотливой работой Пален набросил на его ум и сердце непроницаемую завесу, искусно вложив совершенно ложные представления о всем окружающем
VII. Высочайше одобренный заговор
Выйдя из кабинета государя и проходя мимо толпившейся в прихожей печи, граф Пален ловко бросил в ярко пылавшую груду угольев смятую в комок записку, мгновенно там сгоревшую. В этой записке находилось важнейшее известие, что император ночью распорядился послать особо доверенных фельдъегерей к бывшим в немилости удаленным им генералам Аракчееву и Линденеру. Обоим повелевал ось явиться в столицу через три дня, каковое время они должны были употребить на то, чтобы принять команду над некоторыми частями войск, расположенных в Петербургской и Новгородское губерниях, собрать их и затем привести в столицу с собой.
Если бы граф Пален своевременно не получил предуведомления об этом или если бы государь не побоялся табачного платка и, сунув руку в карман военного губернатора, нашел бы эту записку, все было бы кончено.
— Ну, мне сегодня Бог помог, — думал Пален, идя из покоев императора. — Вернее, впрочем, что помог черт! — Он внутренне рассмеялся, злобно торжествуя. Он знал, что генералы Аракчеев и Линденер ни в коем случае не попадут в столицу, все заставы в его распоряжении. А так как император убежден, что оба своевременно прибудут, то и совершенно вверится Палену, полагая себя безопасным от внезапной измены последнего.
Пален совершенно понял странные жесты, восклицания и хохот императора, которыми тот закончил беседу с ним. Уже давно Пален знал, что эти выходки сопровождали внутреннюю работу проницательного ума Павла Петровича в те мгновения, когда он полагал, что обнаружил чьи-либо замыслы, и предпринимал ловкое обходное движение. Вверяя Палену руководство заговором против своей особы с целью полного обличения злоумышленников, император предпринял и нарочитое обходное движение. Генералы Аракчеев и Линденер с приведенными ими войсками обеспечивали совершение задуманного плана. Враги Палена и всей его партии, добившись их удаления, Аракчеев и Линденер явились бы контролерами действий военного губернатора.
Да, все это так и было бы, не получи Пален предупредительной записки. Она же побудила его на отчаянно смелый шаг, — поставить себя в положение высочайше одобренного заговорщика.
Заговор против императора давно, зрел и, можно было сказать, вполне созрел. Исполнение его было назначено на иды марта, пятнадцатого числа, день убиения Цезаря. В этом отразился дух времени, когда все были напитаны классическими образами. У братьев Зубовых в салоне их сестры, госпожи Жеребцовой, любовницы английского посла Уитворта, до высылки их обоих, у генерала Тылызина и у командиров других гвардейских полков происходили постоянные собрания, обратившиеся в род политических клубов, где громко обсуждалось ужасное положение отечества, вверенного неограниченной власти умалишенного. Такие же политические заговоры велись в английском клубе и в масонских ложах Петербурга. Все во главе заговора ставили имя великого князя Александра. Однако ничего, кроме уклончивых ответов и вздохов, от него не мог добиться никто из пытавшихся вызнать, каково отношение великого князя к освобождению России от ига неистового самовластия монарха,
Нерешительность и уклончивость цесаревича оставляли созревший заговор без нужного импульса сверху. А без этого он не мог быть приведен в действие. Но теперь благодаря дерзкой, отчаянной смелости Палена этот нужный импульс давал сам император. Руки Палена были совершенно развязаны. Он мог смело действовать, ничем не рискуя. Если бы заговор не удался, он раскроет его и обличит перед государем и только. Кроме благодарности монарха, ничего его в таком случае не ожидает. Если же заговор из примерного и «модельного» превратится в настоящий и Павел Петрович будет низложен и даже убит, опять-таки Палена ожидает только благодарность нового монарха.
Три дня, имевшиеся перед ним, конечно, огромный срок, в течение которого можно было ожидать перемены в расположении Павла. Но что бы ни произошло, военный губернатор фон дер Пален по должности своей окажется исправным. Решительными, быстрыми шагами Пален направился через парадные покои великого князя Александра Павловича и прямо вошел в кабинет его без предварительного доклада.
VIII. Великий князь Александр
Собственно жилые апартаменты великого князя Александра были малы и скромны, но к ним примыкало много парадных, со стужей и сыростью, и между ними зала, разделенная аркой на мраморных ионических белых колоннах, украшенная подлинными картинами великих мастеров; так, тут была картина Рубенса «Вакханка, обнимающая Фавна». Когда Пален вошел в тесный кабинет Александра, тот рассматривал какие-то картинки, которые поспешно накрыл большим делом верховного совета Мальтийского ордена. Когда близорукие, прекрасные глаза златокудрого юноши узнали вошедшего, чрезвычайный испуг изобразился на лице его и он не нашелся, что спросить у Палена, смело к нему приблизившегося, так велико было его смущение. До сих пор сношения Палена с цесаревичем велись через третьих лиц.
— Ваше высочество, я счел священным долгом своим явиться к вам, чтобы предупредить о величайшей опасности, коей вы подвергаетесь, — сказал Пален. — Сейчас, принимая меня в кабинете, его величество родитель ваш отдал мне положительные на ваш счет приказания. Знайте, что он хочет к вам применить планы, не удавшиеся вашему деду в 1762 году относительно его самого.
Прекрасное лицо юного Александра то бледнело, то краснело. Он горбился, слушая Палена, как будто за что-то незримое хотел укрыться от ужасных слов военного губернатора.
— Но чем же… но чем же навлек я немилость его величества родителя моего? — пролепетал он. — На последнем вахтпараде его величество был особо доволен, когда скомандовал «с поля» и батальон по трем флигельманам выполнил в четырнадцать приемов экзерцицию весьма чисто, хотя она кончается тем, что ружья оборачивают дулом вниз, а прикладом кверху, что было чрезвычайно трудно.
И Александр печальными большими глазами гонимой лани смотрел на Палена. «Или ты в самом деле взрослый ребенок, или…» — подумал про себя Пален.
— Ваше высочество, обратите серьезнейшее внимание на слова мои, — сказал он. — Движимый только усердием к вам и страждущему отечеству, взял я не себя смелость предупредить вас о страшной опасности. Известно ли вам в точности, что предпринимал в 1762 году Петр Третий относительно супруги своей?
Александр молчал.
— Он хотел заточить ее в крепость или постричь в монахини, и только своевременно и быстро предпринятый и совершенный переворот сие предупредил.
Александр глубоко вздохнул и молчал.