Пчелиный Рой. Уплаченный долг
Шрифт:
Дверь медленно со скрипом открылась.
Рыбак облизал пересохшие губы. Раздался звук шагов, и в помещение спокойно вошёл Рой.
Рыбак снова нажал спусковой крючок.
БАХ!
Рой спокойно посмотрел на него.
— Привет. — буднично сказал он. — Давно не виделись.
Рыбак перевёл пистолет в лицо Рою, и ещё раз нажал на спуск.
БАХ!
На Рое снова не появилось ни малейшей раны.
— Прекрати. — устало поморщился тот. — Ты не сможешь меня застрелить, как бы ни старался. Сядь, и расскажи, кто так хочет убить меня, кто снабжает
Рыбак не отвечал, продолжая смотреть то на Роя, то на пистолет. Раздались ещё шаги, и зашёл Кваз.
— Это ты мне про него рассказывал? — спросил он Роя.
— Угу. — кивнул тот.
Кваз смерил заинтересованным взглядом Рыбака. Примерно таким взглядом энтомолог разглядывает редкий вид таракана.
А Рыбак между тем сунул пистолет за пояс и нервно заходил из стороны в сторону, нервно поглядывая на дуэт, загораживающий выход.
— Похоже ты не изменился. — миролюбиво сказал Рой. — Примерно такой же ты был в нашу последнюю встречу.
— Ты! — выпалил Рыбак. — Ты ещё получишь своё! Ты ответишь за Колизей! Ты все равно умрёшь, тебе будут резать пальцы, а ты будешь только орать и извиваться.
— Заткнись! — неожиданно взбесился Кваз. — Или я оторву их тебе! Говори ублюдок, кто хочет убить Роя? Говори, или я переломаю тебе рёбра!
Рыбак повернулся к нему:
— А ты значит его дружок? И тоже бесишься от того, что я ранил его, и бросил, толпе мертвяков? А ты бы сделал не так?
Кваз аж задохнулся от ярости потеряв дар речи.
— Дружба значит? — процедил Рыбак глядя Квазу в глаза. — Такое мягкое и доброе слово, в которое можно закутаться как в плед. Вот, только ты приятель не подозреваешь, что этот плед кишит чумными вшами. Нет ничего подлее дружбы. Лучше уж прославлять рабство, там по крайней мере всё чётко и честно.
Кваз смотрел на Рыбака округлившимися глазами.
— Сам погибай, а товарища выручай — вот он краеугольный камень подлости. — продолжил Рыбак. — Вот тебе, урод простой пример: два приятеля в баре с десятью плохими парнями. И один нарвался и оказался среди этих десяти. Кто-то достал нож, кто-то разбил бутылку о стол. Окружённый оборачивается, смотрит на друга, а тот бочком-бочком спешит к выходу. И охреневая от такого поворота, первый получает перо в кишки, а в глазах растерянность и непонимание — а как же наша дружба, я же доверял тебе?!
Рыбак сделал паузу, чтобы снова продолжить.
— А чего ты собственно ждал? Самопожертвования? Так вот оно — ты умираешь, а он твой друг будет жить. — оскалился Рыбак. — Что не угадал? Ты хотел самопожертвования от него? Вот оно в чём дело… С хрена ли? Он должен был подохнуть с тобой за компанию? И тебя бы это порадовало? Или должен был хотя бы попытаться помочь? Но ведь ты бы попытался его остановить, кричал бы «беги, я их задержу», кажется так поступают друзья? Но нет, он лежит в луже крови, приуныл, и друга нет рядом, а ты на него рассчитывал. Ты хотел использовать его, а в итоге он поимел тебя. Такой конец любой дружбы, и иного быть не может. По крайней мере между двумя равными личностями.
Рыбак
— В противном случае. — продолжил Рыбак. — Это уже подчинение по взаимодействию «хозяин-питомец», мерзкий суррогат раболепия и неразделённой любви, который ошибочно принимают за дружбу. Но даже он, менее подлый…
Кваз молчал.
— И ты, урод будешь обвинять меня, в том, что я бросил его, когда за нами гналась стая? Выстрелил ему в спину, когда он не видел, чтобы он не смог убежать, и сбежал сам? Вот тебе самопожертвование — пусть он пожертвует собой ради меня.
Рой молча смотрел на Рыбака.
Когда-то он встретил в пустом квартале умирающим от спорового голодания, и напоил живцом…
«Друг, дай живца!» — прохрипел лежащий в пустом квартале мужчина.
И поделился пищей…
И шёл вместе с ним…
А потом набежала стая из слабых заражённых…
«Рой, знаешь, беги один, спасайся!»
Как же он тогда проникновенно говорил…
Рой закрыл глаза вспоминая лицо Рыбака, лицо героя…
«Двоим не спастить, но я знаю, ты сможешь, ты сможешь уйти, и добраться до Кумарника. Я останусь, а ты беги».
Должно быть он восхищался своей смекалкой и хитростью…
Был просто в восторге от себя…
«Я останусь… И дам тебе фору».
Рой открыл глаза, и продолжил молча смотреть на этого человека. Говорить не хотелось.
— Ублюдок! — взревел Кваз, срываясь с места. — Недоносок! Урод!
Рыбак вскочил на подоконник, к открытому окну, и сиганул скользя вниз по водосточной трубе, к асфальту. Внизу уже нетерпеливо топтались привлечённые криками, стрельбой, и взрывом двое заражённых. Джамперы. Кваз попытался рвануть за ним, но Рой устало удержал его.
— Пусти! — заорал Кваз. — Пусти Рой! Он мой!
— Он так и остался таким, какой и был. — медленно сказал Рой. — Так и не понял, что пистолет, из которого он в меня стрелял был заряжен холостыми патронами. Другого, я бы не повесил на лотерейщика.
БАХ! — раздалось внизу. — БАХ! БАХ!
— Ааааааааааааааааааааааааааааааа! — долетел снизу дикий панический крик. — Ааааааааааа! Нет, нет, нет, не-еееееет! Не надо! Пожалуйста! Нет!
Рой устало сел на пол, и достал склянку со спиртом, из которого готовил живец, чтобы потом ректифицировать его. Сейчас хотелось именно спирта.
За окном всё ещё раздавались вопли съедаемого заживо человека, и урчание насыщающихся заражённых. Кваз устало сел рядом, и протянул руку. Рой протянул ему пистолет, и вопросительно посмотрел на окно. Кваз помотал головой, и взял склянку со спиртом. Глотнул, и закашлял — спирт был восьмидесятиградусным, а потом всхлипнул. Рой молча долил ему дистиллированной воды. Кваз выпил не поморщившись и снова всхлипнул. Рой отхлебнул сам. Спирт пробирал.
Кваз снова всхлипнул.
— У-р-род. — всхлипнул он. — Сука. Гнида. Козёл! Я бы его убил. Убил, а затем воскресил, и ещё раз убил. А потом ещё раз, и ещё раз.