Пчелиный Рой. Уплаченный долг
Шрифт:
— Не переживай. — тихо сказал Уайт хлопнув его по предплечью. — Мы ведь не будем штурмовать этот рейхстаг. Просто попадём внутрь, устроим небольшую диверсию, и под шумок заберём Роя.
Кваз помолчал, а затем сказал:
— Знаешь, я просто боюсь, что они стали осторожней, или умней. Рой говорил, что этот Чалый очень опасный и умный человек. Он не просто шестёрка внешников, или торчок, он — глава подпольной организации в этом аду, который до сих пор остался в живых, хотя на него ведётся такая охота.
— Не ссы. — ободрил как мог Уайт. — Против таких людей как Батя и Рой он долго не продержится. А если бы Саша подключилась, или Еврей, так он вообще бы коньки отбросил на раз.
— Угу. — мрачно кивнул Кваз.
— Скажи, а о чего ты хочешь? — спросил Уайт. — Снова стать человеком?
— Ммм… — Кваз задумался. — Пожалуй нет. Я уже переболел этим чувством, я уже понял, что обратно человеком мне не стать. Не скажу, что квазом быть приятно, но уже не так больно от этого. К тому же, став квазом, я познакомился с Роем и стал его другом.
— Говорят, раньше он был нелюдимым и молчаливым? — спросил Уайт.
— Да, так и было. — согласился Кваз. — Таким, какой он сейчас он стал потом. Знал бы ты, как он психовал, когда мы впервые познакомились…
— А чё так?
— Ну представляешь, появляется здоровый незнакомый тип, с мышлением как у дебила, и рожей мама не горюй, садится на коврике перед твоей дверью и не хочет уходить. И причём сидит там, пока споровое голодание с отключкой не начнётся.
— А потом?
— А потом, представь, что ты откачал его, дал пакет горошин, живца, и предложил помощь — устроить в охрану, или ещё куда, а он всё равно не уходит, а горошины возвращает.
Уайт тихо засмеялся.
— Когда я вернул ему горошины, я думал он меня убьёт. Он очень сильно психовал.
Уайт продолжал тихо смеяться.
— А потом?
— А потом, как видишь мы стали хорошими друзьями. — сказал Кваз и помолчав добавил. — А потом я сделал глупость, когда увидел, как он разделывает заражённых. И теперь как видишь, его со мной нет.
— А Батя специально спускался узнать, чем он занимается. — сказал Уайт. — Потом вернулся и объяснил, что он просто измеряет толщину брони заражённых и места где кость наименее тонка, плюс другие исследования.
— Как видишь, даже у Бати хватило ума подойти и спросить, в чём дело. — с горечью сказал Кваз. — А у меня нет.
— Да не волнуйся ты, всё будет нормально.
— Ты не знаешь, как он сидел со мной ночами, когда я ещё был без пальцев. — продолжил Кваз. — Ставил капельницы и дежурил, смотрел, чтобы я не умер. Как мы потом ходили по кластерам и он искал для меня одежду. Он смеялся тогда… А потом, мы вместе охотились, и он рассказывал те секреты, которые не знает никто. Секреты, которые открыл он сам… А ещё смотрели кино…
Уайт присвистнул.
— Тогда у нас есть ещё больше поводов, чтобы спасти его. — подытожил он. — Похоже мне и Бате, да и Ярлу очень повезло, когда вы нас нашли. И я тоже помню, как получал капельницы. Капельницы после того, как от голода почти потерял способность двигаться, и тихо умирал без живца лёжа на холодном бетоне. Лёжа и выглядывая окно, надеясь, что случиться чудо и мы спасёмся… Глядя как умирают Батя и Ярл.
Кваз тактично промолчал. Воспоминания были не из лучших.
— Когда всё кончится куплю ему тротила. — предположил Кваз. — Знаешь, это его любимая взрывчатка, он рассказывал о ней описывая её преимущества. Ты разбираешься во взрывчатке?
— Ну… Не слишком хорошо. — сказал Уайт. — Я знаю, что например октоген сильнее тротила в одну целую и семь десятых раз, но очень чувствителен к ударам и ядовит… Тетрил тоже сильнее в одну и двадцать пять, но тоже чувствителен к ударам и растворим кажется в ацетоне… Гегсоген — сильный яд и к тому же чаще всего порошок неудобный в применении… А почему ему так нравился тротил?
— Не знаю. — вздохнул Кваз. — Но он говорил, что тротил не чувствителен к удару, прострелу, огню, искре, трению, химии. Не вступает в реакцию с твердыми материалами, не растворяется водой, и его даже можно хранить в воде, он не изменит свойства.
— Понятно, почему он так его ценил. — кивнул Уайт. — Тогда подари ему тритонал. Он сделан на основе тротила, и имеет те же свойства, но сильнее в полтора раза.
— Угу понял. — согласился Кваз. — Ты там следишь? Дай-ка я посмотрю.
Кваз взял бинокль, и стал осматривать местность.
— Уайт. — сказал он. — Похоже нормально ничего не будет. Всё гораздо хуже.
Уайт молча взял бинокль, и стал смотреть сам.
— Да… — сказал он. — Полное дерьмо.
В бинокль было хорошо видно, как в сторону Лас-Вегаса ведут побитого Батю, с руками скованными за спиной наручниками. А с другой стороны волокли стальным тросом по асфальту Ярла.
Не стоит недооценивать противников. Чалый очень хорошо учился на собственных ошибках. И похоже в этот раз он оставил охрану и в канализации, и во всех секретках с северной стороны.
Глава шестьдесят третья
Безумная выходка
В Улье могут рождаться дети. Но они будут как и те, кто попал при копировании — часть из них будет иммунными, часть нет.
Заметки Полковника.
Кваз тупо смотрел, как утаскивают Ярла и Батю. Он почувствовал себя так, как будто получил удар под дых.
Рядом тихо охнул Уайт.
— Ну всё. Приехали. — будничным голосом сказал он.
— Что будем делать? — спросил Уайт. — Мы даже не успеем привести помощь.
Кваз с тоской посмотрел на Лас-Вегас. Опять не к месту вспомнился Рыбак. Тот бы уже говорил что-нибудь на тему использования одного другими. Или на тему рабства, которое по его мнению честнее и справедливей дружбы.
— А делать… — сказал он вслух. — Делать мы будем два дела. Ты останешься здесь, а я пойду туда. С юга, где нет наблюдателей, и нет снайперов. Мы ведь смотрели — их наблюдателей нет с той стороны. Только в квартале от этого места. Охраняют подступы.