Печальный кипарис
Шрифт:
— А где же Мэри?
— Она оставалась в гостиной.
— Но не может же она оставаться там так долго. Не вернулась ли она в сторожку.
Хопкинс поспешила вниз по лестнице. Элинор последовала за ней. Они вошли в гостиную. Сестра воскликнула:
— Подумать только, она уснула.
Мэри Джеррард сидела в кресле у окна в безвольной позе. В комнате раздавался какой-то странный звук: прерывистое, затрудненное дыхание. Хопкинс подошла к девушке и потрясла ее за плечо:
— Проснитесь, милочка…
Внезапно она замолчала, склонилась ниже, всмотрелась… и начала трясти Мэри с мрачной
— Что все это значит.
Элинор растерянно ответила:
— Я не понимаю, что вы имеете в виду. Что с ней, ей нехорошо.
Медсестра говорила быстро и решительно.
— Где здесь телефон? Скорее вызовите доктора Лорда.
Элинор была в недоумении.
— Да что случилось?
— Что случилось? Девушке плохо, она умирает.
Элинор отпрянула назад.
— Умирает.
Хопкинс медленно произнесла:
— Она отравлена…
Во взгляде медсестры, безжалостно устремленном на Элинор, застыло тяжкое подозрение.
Часть вторая
Глава первая
Эркюль Пуаро, слегка склонив к плечу свою яйцеобразную голову и вопросительно приподняв брови, наблюдал за молодым человеком с приятным, хотя и хмурым сейчас лицом, который энергично расхаживал взад и вперед по комнате.
— Так в чем же все-таки дело, друг мой? — спросил наконец Пуаро.
Питер Лорд остановился как вкопанный.
— Мсье Пуаро, только вы во всем мире в состоянии помочь мне. Я слышал о вас от Стиллингфлита. Он рассказал о случае, когда абсолютно все были убеждены, что речь идет о самоубийстве, а вы доказали, что это убийство.
— Среди ваших пациентов был случай самоубийства, который вас почему-то тревожит? — спросил Пуаро.
Лорд отрицательно покачал головой и, усевшись напротив собеседника, начал рассказывать:
— Одну молодую девушку арестовали и будут судить за убийство. Я хочу, чтобы вы нашли доказательства ее невиновности.
Брови Пуаро поднялись еще выше. Затем он деликатно осведомился:
— Вы и эта молодая леди обручены? Вы любите друг друга.
Лорд засмеялся каким-то уж очень невеселым смехом.
— Ничего подобного! У нее настолько плохой вкус, что она предпочла длинноносого надутого болвана с лицом, как морда меланхоличной кобылы. Глупо с ее стороны, но это так.
— А, — заметил Пуаро, — я понимаю. Молодой врач сказал, не скрывая горечи:
— Вы правильно понимаете. К чему тут недомолвки? Я был нокаутирован с первого взгляда… Ничто не может говорить против нее больше, чем говорят факты уже сейчас. Все, буквально все свидетельствует о том, что она виновна. Я прошу вас пустить в ход всю вашу сообразительность и найти какую-то лазейку. У нее, правда, есть защитник, некто Балмер, но это пропащее дело. У него здорово подвешен язык, и он будет бить на эмоции, но судью этим не проймешь. Нет, на защиту надеяться нечего.
— Допустим, — сказал Пуаро, — она на самом деле виновна. Вы все-таки хотите, чтобы ее оправдали.
Питер Лорд ответил не колеблясь:
— Да.
Эркюль Пуаро задвигался в кресле и проговорил:
— Вы
Лорд начал свой рассказ.
— Все очень просто, до ужаса просто. Эта девушка, Элинор Карлайл, только что получила в наследство после тетки, не оставившей завещания, поместье Хантербери-Холл и порядочное состояние. У покойного мужа тетки есть племянник Родерик Уэлман. Он был помолвлен с Элинор Карлайл — давнишнее дело, они знают друг друга с детства. В Хантербери была еще одна девушка
— Мэри Джеррард, дочь привратника. Старая миссис Уэлман всегда страшно носилась с нею, платила за ее образование и все такое. Так что внешне девушка походила на настоящую леди. Родерик Уэлман, по-видимому, сильно увлекся ею. В результате помолвка была расторгнута.
Теперь факты: Элинор Карлайл решила продать поместье, и некий Сомервелл купил его. Элинор приехала туда, чтобы разобрать теткины вещи и тому подобное. Мэри Джеррард, чей отец только что умер, освобождала от его вещей сторожку. Это подводит нас к утру 27 июля. Элинор Карлайл остановилась в местном трактире, у них там что-то вроде маленькой гостиницы. На улице она встретила бывшую экономку, миссис Бишоп, и та предложила помочь ей в доме. Элинор отказалась, быть может, чуть резковато. Затем она зашла в магазин, купила рыбный паштет и сказала что-то насчет пищевого отравления. Абсолютно невинное замечание, но и оно говорит против нее. Она отправилась в дом, а примерно в час дня Зашла в сторожку, где Мэри Джеррард с помощью местной медсестры Хопкинс — жутко пронырливая баба, кстати сказать, — разбирала вещи, и предложила им позавтракать вместе с нею сандвичами в доме. Они пошли с ней,183съели сандвичи, а спустя приблизительно час или чуть позже меня вызвали туда, и я нашел Мэри Джеррард без сознания. Я сделал все возможное, но увы! Вскрытие показало, что незадолго до смерти «в ее организм была введена большая доза морфина. А полиция нашла обрывок от аптечной этикетки со словами „гидрохлор… морфин“ на том самом месте, где Элинор Карлайл готовила сандвичи.
— Что еще ела или пила Мэри Джеррард?
— Она и сестра Хопкинс пили чай. Хопкинс приготовила его, а Мэри разлила по чашкам. В нем ничего не могло быть. Я знаю, защитник будет упирать на то, что сандвичи ели все трое и, следовательно, было невозможно отравить одного какого-то определенного человека.
Пуаро покачал головой.
— А между тем это вполне возможно. Вы раскладываете сандвичи, в одном из которых яд, и протягиваете кому-то блюдо. Этот человек почти наверняка возьмет ближайший к нему сандвич. Вы говорите, Элинор Карлайл сначала протянула блюдо Мэри Джеррард?
— Да.
— Хотя в комнате была медсестра, женщина старше той по возрасту?
— Да.
— Это выглядит не очень красиво.
— Да какое это имело значение на импровизированном завтраке?
— Кто готовил сандвичи?
— Элинор Карлайл.
— Был еще кто-нибудь в доме?
— Ни души.
Пуаро снова покачал головой.
— Плохо дело. И девушка не пила и не ела абсолютно ничего, кроме чая и сандвичей?
— Ничего. Содержимое желудка доказывает это совершенно неопровержимо.