Печальный кипарис
Шрифт:
Мэри колебалась.
— Я не знаю. Не думаю, чтобы он мае особенно нравился. Но, разумеется, он очень милый.
— Девушка поспешила переменить тему разговора:
— Как вы думаете, сестра, что мне делать с папой? Он хочет, чтобы я отдала ему часть денег.
Хопкинс ответила сразу и категорически:
— Не глупите, Мэри. Миссис Уэлман это наверняка не понравилось бы. Вообще, я думаю, не будь вас, этот старый лодырь давно вылетел бы с работы.
— Все-таки странно, — задумчиво произнесла девушка, — что
Хопкинс только покачала головой.
— Таковы уж люди. Всегда они тянут с этим делом, боятся накликать смерть.
— Какое нелепое суеверие.
Ее собеседница лукаво прищурилась.
— А вы, Мэри, составили завещание?
Та удивленно взглянула на нее.
— Да мне раньше и завещать-то было нечего, вот разве что теперь… А, впрочем, куда торопиться?
— Вот, пожалуйста, — сухо и даже чуть осуждающе прокомментировала Хопкинс.
— Вы точно такая же, как все. Если вы молодая и здоровая девушка, это еще не значит, что завтра вас, скажем, не может сбить машина на улице.
Мэри рассмеялась.
— Я даже не знаю, как составлять завещание.
— Проще простого. Бланк можно взять в почтовом отделении. Если хотите, можем зайти туда прямо сейчас.
В коттедже Хопкинс они разложили на столе бланк и всерьез обсудили дело. Медсестра явно наслаждалась этой затеей.
Мэри поинтересовалась:
— Кто получит деньги, если я не оставлю завещания?
— Надо думать, ваш отец, — несколько неуверенно ответила Хопкинс.
— Нет уж, — нахмурилась девушка.
— Лучше я оставлю их моей тетушке в Новой Зеландии. Правда, я не помню ее адреса, мы не получали от нее вестей уже несколько лет.
— Наверное, это и необязательно, — успокоила ее Хопкинс.
— Вы знаете ее имя и фамилию?
— Мэри, Мэри Рили.
— Тогда все в порядке. Просто напишите, что вы оставляете все Мэри Рили, сестре покойной Элизы Джеррард из Хантербери, Мэйденсфорд.
Мэри склонилась над бланком и начала заполнять его. Внезапно она вздрогнула: чья-то тень заслонила от нее солнечный свет. Она подняла голову и увидела Элинор Карлайл, заглядывавшую в окно коттеджа. Элинор спросила:
— Чем это вы так заняты, Мэри?
Хопкинс ответила со смехом:
— Она составляет завещание.
— Завещание?
— Неожиданно Элинор тоже рассмеялась, как-то странно, почти истерически. Потом смех оборвался, и она сказала:
— Значит, вы пишете завещание, Мэри? Это забавно, это очень забавно…
Вновь засмеявшись, она быстро пошла прочь по улице, а обе женщины удивленно смотрели ей вслед.
Элинор, все еще смеясь, успела сделать только несколько шагов, как вдруг кто-то сзади дотронулся до ее руки. Она резко остановилась и обернулась. Доктор Лорд, слегка нахмурившись,
— Чему это вы смеетесь? — бесцеремонно спросил он. Элинор вспыхнула:
— По правде говоря, сама не знаю. Я заглянула в коттедж вашей медсестры и увидела, как Мэри Джер-рард пишет свое завещание. Почему-то это меня рассмешило… Право, не знаю, что это со мной.
Врач, по-прежнему не отводя от нее взгляда, поинтересовался.
— Вы еще долго пробудете здесь?
— Завтра уезжаю.
Тон у нее был сухой, и она, протянул а Лорду руку, явно желая положить конец неожиданной встрече. Тот задержал ее руку в своей и заговорил серьезно и настойчиво:
— Прошу вас, мисс Карлайл, скажите мне, о чем вы думали только что, когда смеялись.
Элинор нетерпеливо вырвала руку.
— Просто мне показалось это забавным!
— Что Мэри Джеррард составляет завещание? Но почему? Это вполне разумный поступок, предотвращающий массу осложнений.
Элинор, по-видимому, потеряла остатки терпения.
— Конечно, каждый должен составить завещание. Я имела в виду совсем другое.
Неожиданно доктор Лорд спросил:
— Как насчет вас?
— Меня?
— Только что вы сказали, что каждый должен составить завещание. Вы составили свое.
Она минуту смотрела на него, потом вновь разразилась смехом.
— Как странно! — воскликнула девушка.
— Нет, я еще не успела подумать об этом. Но вы подали мне идею, доктор. Я сейчас же напишу мистеру Седдону.
— И правильно сделаете, — одобрил Лорд.
Сидя дома в библиотеке, Элинор проглядела только что написанное ею письмо.
«Уважаемый мистер Седдон, прошу Вас составить для меня завещание и прислать его мне на подпись. Завещание очень простое. Я оставляю все, что у меня есть, Родерику Уэлману без каких бы то ни было условий.
Искренне Ваша Элинор Карлайл».
Вдруг Элинор вспомнила, что у нее вышли все марки. Впрочем, кажется, наверху, в спальне, должно быть еще несколько штук. Она пошла наверх. Когда Элинор вернулась в библиотеку с марками в руке, Родди стоял у окна. Он сказал:
— Итак, завтра мы уезжаем. Прощай, старое, доброе Хантербери. Хорошие деньки провели мы здесь.
— Я собираюсь продать поместье. Ты не против?
— Нет, нет! Это, пожалуй, самое лучшее, что можно сделать.
В наступившем молчании Элинор взяла свое письмо, вложила его в конверт, запечатала и наклеила марку.
Глава шестая
Из письма сестры О’Брайен сестре Хопкинс.
«14 июля, Лабораф-корт.
Дорогая Хопкинс.