Пендрагон
Шрифт:
Во мне боролись любопытство и опасение. Я мог бы отказаться, и тогда Артуру пришлось бы сознаться в своем невежестве. А мог помочь… Артур ждал. Любопытство взяло верх над опасениями, я встал и подошел к королевской чете.
Оба повернули свиток ко мне. Я смотрел на бледный пергамент, ожидая увидеть нарисованную какую-нибудь картинку или слова. И да, там была картинка, и слова тоже были, но такого я никогда в жизни не видел.
Глава 4
Теперь
Там было несколько длинных столбцов, начертанных на языке, которого я не знал: не латынь, не греческий, так что прочесть не удавалось. Еще пергамент содержал несколько изображений: один большой рисунок, а по бокам — три поменьше. Впрочем, рисунки ситуацию не прояснили. Они изображали странный объект, напоминающий улей, покоящийся на стопке тонких дисков и плавающий в небесной лазури, а может быть, в воде. Но это никак не лодка, потому что в борту виднелась дыра, через которую могла попасть вода. Рисунки по бокам изображали тот же объект с разных ракурсов. Я не мог понять назначение этой странной штуки.
Однако Гвенвифар ждала моего мнения.
— Чудесный документ! Вижу, ваш клан долго хранил его.
— Этот свиток передавался из рук в руки с первых дней и по сей день, — объяснила Гвенвифар. — Говорят, что в Эйре привезла его Бригитта, королева Туата ДеДаннан[6].
— В это вполне можно поверить, — сказал я. — А ты можешь прочитать слова, написанные здесь? — Я указал на тонкую вязь символов.
Лицо Гвенвифар помрачнело.
— Увы, не могу. Это искусство давно утрачено нашим родом, если вообще когда-нибудь кто-нибудь им владел. — Я надеялась, что ты, Мудрый Эмрис, сможешь прочитать их мне.
— Хотел бы, — вздохнул я. — Но здесь толку от меня немного. — Вдруг, не иначе как по наитию, я сказал: — Но, может, священник Киаран знает эти письмена. Если ты не возражаешь, можем завтра показать ему.
— Хороший совет, — ответила Гвенвифар, — только пусть Киарана призовут сюда. Не будем же мы таскать наше сокровище через все королевство.
Фергюс согласился с дочерью и на рассвете отправил гонца в Мюрболк за священником.
Утром, пока мы ждали монаха, Артур спросил меня:
— Как думаешь, что нарисовано в пергаменте, Мирддин? — Мы сидели в скалах над берегом. День обещал быть ясным, море спокойно плескалось о камни внизу.
— Похоже на какое-то жилище, — ответил я. — Пока ничего другого сказать не могу.
Он замолчал, слушая крики морских птиц. Солнышко приятно пригревало.
— Мне здесь нравится, — пробормотал он через некоторое время.
Подошли Кай и Бедивер. Они уже некоторое время с тоской посматривали в сторону дома.
— Мы думали, вы готовите корабль, —
— Артур как раз только что сказал, что не хочет уезжать, — я лукаво посмотрел на воинов.
— Как это не хочет? — возмутился Кай. — Знаешь, Артос, если я еще неделю послушаю их дудки, я с ума сойду!
— Спокойно, брат, — улыбнулся Артур. — Мирддин шутит. Отправляемся завтра, как и планировали. Корабль уже готовят. — Он махнул рукой в ту сторону, где люди Фергюса с нашим корабелом проверяли паруса.
— Киаран прибыл, — сообщил Бедивер. — Фергюс ждет, когда вы с Мирддином присоединитесь к ним.
— Так чего же мы сидим? — Артур вскочил на ноги. — Идем. Я намерен разгадать хотя бы одну загадку, прежде чем покину это место.
Киаран приветствовал нас с улыбкой.
— Завтра будет хорошая погода для плавания, — сказал он нам. — Я приду проводить вас.
— О, не говори об отъезде! — воскликнул Фергюс. — Вы же забираете у меня мое сердце!
— Твое место остается за тобой всегда, — успокоил его Артур. — Приходи, когда захочешь, тебе будет рады.
Гвенвифар подошла со свитком. Священник, как только увидел его, тут же сказал, что вещь бесценна.
— Мне уже приходилось видеть подобные, — склонившись над манускриптом, заявил он. — Я тогда был учеником святого Фомы Нарбоннского, сопровождал его в Константинополь. Жрецы великого города хранили в таких свитках мудрость со всего мира. Говорят, самые старые из них происходят из Великой Александрии и Карфагена.
Фергюс улыбнулся, весьма довольный такой оценкой.
— А прочитать можешь? — спросил он.
Киаран наклонился еще ниже, задумчиво подергал себя за губу, а затем сказал:
— Нет, не могу. Это не греческий, не латынь и не какой-либо другой язык, который я знаю. Но, — продолжал он с улыбкой, — это не так важно, потому что я хорошо знаю, что здесь изображено.
— Тогда расскажи и нам! — обрадовано предложил Артур.
— Это называется усыпальницей, — объяснил Киаран. — Есть разные разновидности, и это… — увидев наше замешательство, он замолчал.
— Не удивляйся, — сказал я, — наши познания в этих вопросах не так велики, как твои, добрый монах. Я правильно понял, что это сооружение в память о великих усопших?
— Дом чести, — подтвердила Гвенвифар. — Так его называли старые.
— Да! Именно! — покивал Киаран. — Здесь действительно изображен, — он осторожно провел концом пальца по рисунку, — Дом Чести — из тех, что называют ротондами за их круглую форму. Видите, оно стоит на постаменте, а постамент образуют вот эти круглые диски, похожие на столы, края которых степенями ведут ко входу.
— В Риме тоже были такие? — удивился Артур. Кай и Бедивер просто смотрели на пергамент с недоумением.