Пепел и кокаиновый король

Чубаха Игорь Викторович

…А Витась сейчас бежал, петляя как мог, по крыше. Его, неторопливо пробирающегося по гребню к соседнему зданию, спугнули вывалившие из люка автоматчики. Они же подхлестнули беглеца очередями. Правда, очереди быстро затихли. Люди с оружием разобрались, что это вовсе не Пепел, а за подстреленных незнакомцев денег никто не обещал, чего ж гоняться бесплатно. И от Витася, загнав того на крышу соседнего дома, отстали…

…А на первом этаже шла ожесточенная пальба. От оконных стекол сохранились разве зубастые огрызки. Раскололись китайские вазы, не осталось ни единой мебели без пулевого отверстия, портрет Лауры Борджиа напоминал решето, повсюду валялись газетные

клочья и щепа. Уже давно был мертв второй итальянец, которого привел с собой Лахузен и оставил возле дверей отеля. Пал итальянец когда ворвался в отель, заслышав звуки борьбы. Не мог же сицилианец Марко позволить застрелить себя, поэтому он выстрелил первым. А, уложив второго интерполовца, портье двинулся выручать хозяина.

Но Марко так и не суждено было помочь дону. Сицилиец уже поднимался по лестнице, когда в отель хлынула полиция.

— Стой, руки вверх! Бросай оружие!

Может быть Марко и бросил бы пистолет, и поднял бы руки. Но, оглянувшись, он услышал:

— Кому сказано, свинья! — Они не боялись оскорбить сицилийца, у которого в руках оружие. Они ни во что не ставили сицилийца.

Марко принял решение не умом. Ветерану вообще показалось, что оружие в его руках заработало само по себе. Два ствола поднялись и полыхнули огнем. И пули, похоже, сами по себе находили цели. Полицейские валились, как болинговые кегли. А кто не валился, спасался бегством, ответные перепуганные выстрелы уходили в молоко.

Прав был дон Джузепе, друг их семьи, приезжавший на выходные распить с отцом Марко кувшинчик домашнего вина. Дон Джузепе, катая во рту сигару и сверкая перстнями, говорил: «Чтобы метко стрелять, не обязательно месяцами торчать в тире. Достаточно просто очень сильно возненавидеть». Всю ненависть, накопленную к легавым в течение жизни, Марко отдавал им сегодня свинцовым дождем. Отдавал, не промахиваясь.

Теперь уже отступать было некуда. И Марко, отныне и бесповоротно уже бывший портье, не отступал. Он держал оборону, меняя позиции, подбирая оружие убитых. И, сам того не ведая, оттягивал на себя силы полиции…

…Пепел знал, что оказался в левом, закрытом аварийном крыле здания. И сейчас все вокруг него трещало и сыпалось. Все в этом крыле, видимо, держалось на честном слове, но от гранатных встрясок, честное слово оборвалось. Пробравшись по краю комнаты, в центре которой зияла дыра с неровными паркетными краями, Пепел взялся рукой за повисшую балку. Толстый кованый гвоздь, который спасал брус шириною со шпалу от последнего полета, со скрипом еще немного вылез из гнезда. Сергей рукой притормозил раскачивание балки, ему вовсе не нужно было, чтобы она упала так рано. Затем вытянулся над провалом и заглянул вниз — вход в крыло со двора был прямо под ним.

Наконец внизу захрустел руинный мусор, и наверх донеслись выкрики на немецком — два давешних дворовых хлопца забежали внутрь. Вот теперь Сергей толкнул балку. Он предполагал, что брус не упадет в одиночку, а потянет за собой рейки и, вероятно, часть паркета. Так и вышло. Только брус потянул за собой еще и ту часть пола, на которой стоял Пепел.

Рефлексы сработали — Сергей, почувствовав, как уходит из-под ног опора, сумел отбросить себя назад, ухватился пальцами за подоконник. Снизу сквозь грохот и треск донесся истошный крик — балка нашла жертву. А у Пепла соскальзывали пальцы. Он продержится разве несколько секунд. Сергей повертел головой, осмотрелся — есть ли внизу что-нибудь, способное смягчить удар? Наиболее подходящими показались остатки деревянной лестницы.

Сам себя благословив, Пепел оттолкнулся

ногами от стены. Мимо лестницы пролететь было сложно, еще сложнее было уцепиться за что-нибудь. Пепел уцепился за столбик перил, съехал вниз и удержался за край ступеней. Теперь следовало подтянуться, забросить ноги и… Пепел увидел (а увидел, потому как сразу посмотрел в ту сторону) появившийся в оконном проеме силуэт. Оставшийся в живых немец, с испугу выскочивший наружу, просунул сейчас голову внутрь, крутил ею, высматривая преследуемого.

Оторвав одну руку, Пепел выхватил из-за пояса пистолет. А немец увидел зависшего на полуразрушенной лестнице человека, вскинул автомат. Дуэль получалась нечестная, но на честную рассчитывать не приходилось. Последний патрон покинул ствол, оставив после себя запах пороха. После чего Пепел выкинул бесполезный пистолет. Автоматная очередь завалившегося на спину противника ушла вверх, в стены.

Ободрав руки и джинсовую рубаху, Пепел спустился вниз. Обошел поверженных врагов и обзавелся автоматом, запасным рожком и двумя гранатами. Потом осторожно выглянул наружу и рассмотрел над балконом головы и стволы, положенные на верхний край перил.

Раздумывать было некогда, Сергей свинтил предохранительные колпачки у обеих гранат, резким движением извлек вытяжной шнур у первой гранаты. И тут же метнул. Так же поступил со второй гранатой. Оба яйцевидных снарядика попали на балкон. Первая граната покатилась по полу, по ней успел въехать носком ботинка Иоганн, она отскочила от перил и вернулась к Иоганну. Вторую поймала Матильда Доренкрафт, размахнулась, чтобы выкинуть… Запалы горели разное время и так совпало, что обе гранаты разорвались одновременно.

Пепел выглянул из укрытия и увидел, как трещина, которая снизу выглядела будто угольный рисунок молнии, ветвясь, разбегается и утолщается. Раздался треск, будто сломался в комеле великанский дуб, и балкон рухнул.

Когда все происходило, Лахузен находился в комнате, вызывая по мобильной связи внешние посты. Когда все произошло, он в сердцах он разбил телефон о стену. Андреас в это время стоял возле балконной двери, он успел заскочить в комнату и упасть на пол.

— Русская свинья! — закричал Оливер, который во время двойного взрыва находился вместе с Лахузеном, и, загнав в автомат полный рожок, двинулся к развороченному балконному проему.

Швейной машинкой прострекотала очередь, и Оливер, разбросав руки, рухнул на спину. Очередь после этого не смолкла, пули влетали со двора в окна и дверь, отбивая штукатурку с потолка. Андреас почти ползком подобрался к окну и, едва затихли выстрелы, поднялся, вскидывая помповое ружье. Но так и не выстрелил. Постоял, водя стволом, потом вернулся к Лахузену.

— Ушел, — Андреас вытащил мобильник. — Надо звонить Герту и Питеру. Он будет выбираться через ресторан.

— Они не отвечают, я звонил. Думаю, там уже полиция, им пришлось сдаться или отойти, — Лахузен сидел на полу, прислонившись спиной к кровати. — Это конец. Сейчас полиция нагрянет и сюда.

— Мы же должны что-то делать! — Андреас в возбуждении выхаживал по комнате.

— Бесполезно. У нас уже не осталось людей. Пока мы снова соберем силы, русский будет далеко. Мы проиграли, Андреас. — Отто фон Лахузен, казалось, постарел на десяток лет, сгорбилась его всегда прямая спина.

— Я все равно доберусь до него!

— А зачем? — Лахузен поднялся с пола, подобрал телефон. Тот несмотря на удар об стену работал — вот что значит немецкое качество. — Лопес снимет свой заказ. Лопес вообще не станет с нами больше иметь дело.