Пепел и кокаиновый король
Шрифт:
— Вы уверены, что хотите остаться здесь?
— Может быть, вас все-таки подкинуть?
Пепел лениво почесал потную грудь под рубашкой:
— Попутный караван ждем.
— А куда вам надо?
— В обратную сторону. Туда, где остались этапы вашего автопробега — Эрги, Лиазоны, Тиджикжа, Тишит, Атар… — бессо.
— А если никто не возьмет?
— На все воля Аллаха, — и Пепел обратил открытые ладони к белому солнцу пустыни…
Камера наружного слежения передала камере внутренней слежки человека в кожаном пиджаке. Охрана на входе прошлась вдоль кожаных боков ручным металлоискателем
— Сам Перец притащился, — у рулеточного стола ткнул локтем в бок один пацан другого пацана.
— Смотри, Наталка, твой стручок… или как там его… прирулил, — сказала, оторвавшись от коктейльной соломинки, казиношная прилипала своей соседке по стойке бара.
— Надо попасться ему на глаза, — распрямила спину, поднимая грудь в охотничью позицию, Наталка. — Может, опять меня захочет. В общем-то на бабки мэн не жабится. Но какой-то он сегодня озабоченный. Только не тем, по-моему, озабоченный, скотина. Похоже, по делам чешет.
Наталка, хоть и работала при казино не первый день, никогда не была допущена за обитую черной кожей и утыканную бронзовыми заклепками дверь, возле которой всегда торчал охранник. Один раз Наталка чуть было не поплатилась за лишние вопросы и с тех пор предпочитала загонять любопытство на самое глубокое женское дно и глушить его там коктейлями, как глубинными бомбами.
Перец же был из числа допущенных в кабинет неофициальных ставок — туда, где никогда не звучит гуммозное слово «налоги», где нет ограничения ставок, куда не попасть только на том основании, что у тебя много денег, надо еще знать ЛЮДЕЙ, и не просто надо знать, а ЛЮДИ должны поручиться за тебя.
Поднятием ладони поприветствовав букмекера, Перец повернул к дивану, на котором читал газету татарин Ильдар. Обменявшись рукопожатием, больше похожим на армрестлинг, Перец подошел к исписанной мелом грифельной доске. Брезгливо кривясь («и есть же любители с этим связываться»), пробежал колонку политических ставок. Примет ли Дума бюджет в третьем чтении до шестнадцатого декабря, на «примет» коэффициент полтора. Начнут ли Штаты наземную операцию против Ирака в течение месяца, коэффициент один с четвертью.
Не это интересовало Перца. И не вопрос «ликвидируют ли в течение трех с половиной недель второго зама начальника ОЖД», [30] где «да» оценивалось как десять к одному. И даже — не разведется ли Пугачева с Киркоровым через месяц (между прочим, ставка на развод один к двумстам могла обогатить рискового игрока). Ага, вот то, что нужно. Пепел и Лопес.
Котировки на Пепла поднялись.
— Выходит, это правда, что пацаны про Пепла базарят?
— Что именно «правда»? — уточнил привыкший к тотальной осторожности букмекер Дима.
30
Октябрьская Железная Дорога.
— Что Серега-Пепел раздобыл эту чешскую хренотень? — Перец изобразил хренотень щелчком пальцами.
— По сообщениям СМИ, пропавшая из пивного ресторана «У Калиха» трубка, именуемая трубкой писателя Гашека, обнаружена при проверке всей почтовой пересылки на территории Чехии. На посылке с трубкой в качестве получателя был указан наш клуб, — сообщил букмекер Дима,
И только сейчас Перец просек, какая несуразность кольнула его при первом взгляде на Ильдара. Буковки нерусские.
— Ты чего, по-английски бумкаешь? — Перец щелкнул по краю газеты «Трибуна люду» на чешском языке.
— Да тут перевод, — расплылся в добродушном оскале Ильдар и, перевернув газету, продемонстрировал вложенный внутрь отпечатанный на принтере текст. — Слышь, ну Серега выдал! Затопил шалман цементом, набил рожу халдею, начистил хари каким-то фашикам, которые пытались сперва взять его на понт, типа, мы из Интерпола, хэнде хох. А когда не прокатило, навалились гурьбой. Он их, гадов, всех раскидал. А потом еще Пепел сумел дочиста выгрести кассу кабака, перевернуть на кухне бачок с хавкой и смыться в окно. Вот это по-нашему! А у халдея крыша съехала от такого кино. Он описывает нашего Пепла как типа ростом с меня, узкого в плечах, а будку ваще не разглядел.
— А может он спецом отводит легавых от Пепла? — сев на диван, Перец закурил.
— Зачем ему?
— Представь, что это халдей под шухер взял кассу. Тогда ему никакой радости не перепадет, если Пепла заловят.
— Тут, — Ильдар потряс газетой, — никто на халдея батон не крошит.
— Значит, ихние мусора еще тупее наших.
— Да и почтальоны такие же. Серегин портрет никто из почтальонов толком не срисовал. Слышь, тут еще на Серегу вешают хулиганку в трамвае, козлы! Типа было рядом с почтой. Блин, если чешские менты загребут Пепла, то назовут русской мафией и все свои висяки спишут.
Телефон, чтобы звонок не мешал мозговать над судьбой сотен и тысяч хрустящих бумажек, не звенел, а мигал лампочкой.
— Да, — взял трубку букмекер Дима. — Кого вы называете? Да, тогда отвечаю вам. На депутатов ЗакСа будем принимать через неделю. Пока не знаю, до свидания.
Перец вытащил из кармана пачку финских марок. Он только сегодня вернулся из Хельсинки, где разбирался с вконец охамевшей чухонской «лесной» [31] братвой.
— Эй, боец! Короче, возьми и пересчитай. Все на Пепла. И пепельницу тащи, шестерня! Чего, не видишь, я курю!
31
лесозаговки, пиломатериалы.
Букмекер Дима, извиняясь, потрусил с пепельницей к дивану. Накопившуюся за день злость он сорвет позже: на продавщицах и официантках по дороге домой, а дома на жене…
Грозовое облако вздыбленного копытами песка неумолимо приближалось к сонному поселению на границе пустыни и джунглей. Песок наждачил горло, скрипел на зубах и набивался в нос под плотно обмотавшие лица тряпки. Их было шестеро, бряцающих сохранившимися чуть ли не с Англо-Бургской войны револьверами «Смит-Вестсон» и закутанных по самые глаза, так что никто никогда не узнает, охотников за удачей. И селение с дубовым названием Нгоролебо лежало перед ними в душном мареве, словно выброшенная на берег и уснувшая рыба.