Пепел и пыль
Шрифт:
Стрелы звенят, когда сталкиваются с моим мечом, но удачно защитить мне удаётся только голову. Остальные всё-таки находят точки соприкосновения с моим телом, хоть и слабые из-за уменьшенной мною скорости их полёта.
Татьяна коротко смеётся. Держу пари, моё горящее лицо сейчас кого угодно бы рассмешило.
— Вот, что я называю прогрессом! Не понимаю, почему Дмитрий всё время критикует мой метод преподавания? Ведь вас по-другому работать не заставишь!
Интересно, Татьяна в курсе, что способ: «Научи ребёнка плавать, скинув его с лодки в озеро» работает только до первого
Я таращусь на меч в правой руке. Поднимаю взгляд на предплечье. Символы клятвы, которые некоторое время назад окончательно растворились на коже, сейчас переливаются едва заметным глазу серебристым светом.
Я чувствую силу. Для меня больше нет ничего невозможного.
***
После тренировки я остаюсь в горах, только выбираю самый низкий выступ. Это противоположная сторона, поэтому отсюда не видно столицу, но зато можно разглядеть на горизонте маленькую точку — поселение, куда сегодня на вечерне-ночное дежурство отправились Лиса и Нина.
Нам повезло, что коалиция фениксов, ведьмаков и оборотней не такая уж и большая по площади. Надеясь на то, что нападение не пойдёт дальше её границ, Татьяна и Доурина составили план дежурств стражей и добровольно вызвавшихся местных жителей. Всего нас собралось около двадцати, чего вполне достаточно, чтобы отправлять по двое-трое в каждое поселение на полдня. Затем — смена на другую точку или отдых.
Сегодня у меня выходной. Как и каждый день, за редким исключением. А все из-за Дмитрия, который ясно дал понять, что для меня в приоритете должны быть исключительно тренировки с Татьяной и лекции Максима.
— Чего делаешь?
Я оборачиваюсь. Бен ловко забирается на выступ, подтянувшись на руках. Отряхивает ладони о штаны, выпрямляется. Глядит сначала вдаль, потом на меня. Щурится. Вчера он был с Лизой в Дарэме, и сегодня у него тоже выходной, в отличие от Лизы, которая изъявила желание дежурить с Лукасом и Рэмом.
Из-за Рэма, разумеется, а не из альтруистических побуждений.
Хорошо, что хранители и миротворцы тоже посещают в штабе занятия защитников, поэтому элементарные навыки рукопашного боя у них, несмотря на правила, присутствуют.
— Просто сижу, — отвечаю я.
— Просто сидишь, — повторяет он, кивая. — Очень осмысленно. Лучше бы пошла, да успокоила своего друга. Не знаю, что он там наговорил красноволосой, но она со слезами на глазах вернулась в дом после того, как еду им отнесла.
— Я ему в няньки не набивалась. К тому же, колдовать он не может, вы же его обезоружили.
— Ну да — наручниками из железа. Они ослабляют его силы, но чтобы полностью их его лишить, нужно блокировать органы чувств, то есть добавить к наручникам ещё как минимум кляп и повязку на глаза. А это уже извращениями попахивает.
Бен присаживается рядом, вытягивая вперёд ноги. В тот вечер, когда мы поймали Кирилла, он, прежде чем попытаться в него выстрелить, боролся с волком из банды пиратов по имени Север. В память об этой драке у него остались глубокие порезы на плече — ровные линии с рваными краями. Сейчас они уже схватились, но в первый день выглядели ужасно, даже кости проглядывались.
— Не хочу с ним разговаривать, —
— Почему?
— Он мне соврал.
— Он инсценировал собственную смерть, а не бросил тебя беременную.
Моё удивление едва ли можно выразить одними приподнятыми бровями.
— Когда это вы успели стать лучшими друзьями? Помнится, именно ты держал его на мушке пару дней назад.
Бен кивает, подтверждая мои слова:
— Верно. И, в случае чего, я всё ещё готов его убить. Просто, как мне кажется, ты должна быть счастлива, что он на самом деле жив. Я бы многое отдал за то, чтобы вернуть родных людей с того света, а тебе такой шанс в прямом смысле на голову свалился.
Бен подтягивает одну ногу к себе, обхватывает её руками. Смотрит на горизонт, а я краем глаза слежу за ним. За последние дни нам удалось немного сблизиться — если этим словом можно объединить разговоры урывками, постоянные перепалки и одно совместное дежурство, в течение которого мы, пожалуй, достигли наибольшего прогресса, когда Бен предложил скоротать время за метанием ножей в бочку с вином.
Да, Бен всё ещё закрытая для меня книга, но теперь, по крайней мере, я могу прочитать её название.
— Могу спросить?
Бен, не глядя на меня, кивает.
— Можешь, конечно, но сразу предупреждаю — ты не в моём вкусе.
— Даже не претендую, — фыркаю я. — Мне просто интересно, почему Бен, а не Андрей?
— Деда моего так звали. Точнее, Вениамин, но Веня — не очень солидное имя было для крутого мужика в кожаной куртке.
— Похоже, вы точно родственники. Зная тебя, хотелось бы глянуть на твоего дедушку.
Бен грустно хмыкает, и раньше, чем он поворачивает голову в мою сторону, я уже понимаю, где ошиблась. Поэтому не удивляюсь, когда слышу:
— Он умер, когда мне было тринадцать.
— Чёрт. Извини. Вы были очень близки?
— Предки не хотели лишать себя молодости, так что меня дед растил с пелёнок. К сожалению, первыми смерть забирает лучших, и в тринадцать пришлось вернуться обратно к отцу с матерью. Но там мне особо никто рад не был. — Бен изображает на лице гримасу отвращения. — Короче, не самый классный период в моей жизни. Если бы не Марк, не знаю, может меня до сих пор пытались бы соскрести с дивана. Когда я попал в штаб, родители прожили вместе ещё месяц, а потом развелись. Сейчас мама живёт во Франции, а отец в Старом мосте с новой пассией, кажется, года на четыре всего старше меня. — Бен замолкает. Трёт переносицу костяшкой указательного пальца. — Но мне плевать на них, вообще-то.
От такого неожиданного откровения у меня даже мозг отключается. На то, чтобы прийти в себя, требуется несколько долгих секунд. Но нужных слов мне всё равно не подобрать. Поэтому я осторожно, едва касаясь, буквально на секунду кладу голову Бену на плечо, дескать, ты не раскисай, давай, сейчас-то у тебя всё в шоколаде.
— Это ещё что? — спрашивает он, едва я отстраняюсь. — Если ты хотела ударить меня головой, то висок — не лучшая для этого часть черепа.
Я фыркаю.
— Тебе не обязательно быть такой занозой. Просто говори людям, что ненавидишь их, и они отстанут сами.