Перчатка для смуглой леди
Шрифт:
4
Месяц спустя Перегрин, измученный, с коричневатыми кругами под глазами, поставил точку в своей новой пьесе и приписал внизу: «Занавес». Вечером он прочел пьесу Джереми, который одобрил ее.
От мистера Гринслейда не было ни слуху ни духу. Здание «Дельфина» по-прежнему стояло на своем месте. Джереми спрашивал в агентстве недвижимости разрешения осмотреть его, но ему сказали, что они более не распоряжаются театром и, по всей видимости, он снят с продажи. Разговаривали с Джереми довольно сухо.
Молодые люди иногда в разговоре вспоминали о «Дельфине», но удивительная интерлюдия Перегрина теперь представлялась странно нереальной, и порою Перегрину казалось, что он все выдумал.
В предварительном заключении о перчатке и документах эксперты музея написали, что в ходе проведения тестов не выявлено никаких следов подделки чернил или бумаги и к настоящему моменту не имеется никаких доводов против аутентичности исследуемых вещей. Специалист по старинным документам и почерку находится сейчас в Америке, и по возвращении с ним проконсультируются. Если его заключение будет положительным, соберется совет экспертов.
— Ну что ж, — сказал Джереми, — по крайней мере, они не выставили вас немедленно вон с вашим барахлишком.
— По крайней мере.
— Ты пошлешь заключение Гринслейду?
— Разумеется.
Джереми накрыл веснушчатой рукой рукопись Перегрина.
— А что ты скажешь об открытии «Дельфина» в это же время ровно через год премьерой «Перчатки», новой пьесы Перегрина Джея?
— Иди ты!
— А почему бы и нет? В конце концов, что нам мешает, черт побери, наметить актеров? Давай-ка подумаем.
— Я уже подумал.
— Дай взглянуть.
Перегрин вытащил помятый листок бумаги, покрытый его неразборчивым почерком.
— Послушай, — сказал он, — я знаю, что скажут. Что все это уже было и не раз. Более того, пьеса станет любимой мишенью для изощренных насмешек шекспироведов и прочих любителей. Один состав действующих лиц чего стоит: Анна Хатэвей [7] и вся остальная команда. Знаешь, мою пьесу выставят на посмешище. Она провалится еще до премьеры.
7
Жена Уильяма Шекспира.
— Лично я не вижу никакой лубочной белиберды в диалогах.
— Да, но представлять на сцене самого Шекспира… Какая наглость!
— Он позволял себе подобные вещи. Разве нельзя сказать: «Ну и ну! Вывести на сцену Генриха VIII! Ладно, давай ближе к делу, кого ты наметил на роль Шекспира?
— По-моему, и так ясно.
— Каким он был? Рассерженным молодым человеком елизаветинской эпохи? Одиноким. Удачливым. Рисковым. Блистательным, как дневное светило. Пегас в стойле Хатэвей. Жутко сексуальным и выглядел точно так, как на портрете Графтона, которому я безоговорочно верю.
— Я тоже. Ну так что же, кто похож на него лицом, и темпераментом?
— О боже! — произнес Джереми, заглянув в список актеров.
— Именно, — подхватил Перегрин. — Я же говорил, что и так ясно.
— Маркус Найт, черт возьми.
— Разумеется! Он вылитый Шекспир на портрете Графтона, а что до темперамента! Вспомни его Готспера [8] , и Генриха V [9] , и Меркуцио [10] . А Гамлет? Я уж не говорю о его Пер Гюнте.
8
Персонаж пьесы У. Шекспира «Генрих IV».
9
Герой исторических хроник У. Шекспира.
10
Персонаж пьесы «Ромео и Джульетта» У. Шекспира.
— Сколько ему лет?
— Сколько бы ни было, по нему не определишь. Он может выглядеть и стариком, и юношей.
— Найт — дорогая штучка.
— Ну да ведь это все не всерьез.
— Разве не с его подачи при каждой постановке возникают крупные грязные склоки?
— С его.
— И разве не он каждый раз подрывает сплоченность труппы?
— Подрывает.
— А помнишь тот случай, когда он прервал спектакль и велел опоздавшим после антракта сидеть спокойно или убираться к чертовой матери?
— Отлично помню.
— И как остальные актеры в едином порыве покинули сцену?
— Фиаско случилось при мне, я делал ту постановку.
— А теперь, говорят, когда его обошли с рыцарским званием в последнем заходе, он стал совсем невыносим.
— Да, я знаю, он совершенно помешался на рыцарстве.
— Что ж, — сказал Джереми, — тебе решать. Я смотрю, ты объединил пылкого юношу, возлюбленного друга и «мистера В. Х.» [11] в одном лице?
11
Предполагаемые адресаты различных сонетов Шекспира.
— Все так.
— Как ты посмел! — проворчал Джереми.
— И большим безумствам свидетели мы были.
— Верно. В результате получилась весьма любопытная роль. Каким ты его видишь?
— Очень светловолосым. Очень мужественным. И очень дерзким.
— В. Хартли Гроув?
— Возможно. По типу подходит.
— Разве он не отъявленный проходимец?
— Бывает, досаждает.
— А как насчет смуглой леди [12] ? Так называемой Розалин? Здесь написано Дестини Мед.
12
«Смуглая леди сонетов» — предполагаемый адресат некоторых сонетов У. Шекспира.
— Да, я бы предпочел Дестини. У нее в голове кирпич вместо мозгов, но она умеет создать впечатление потаенной страстности и прямо-таки неукротимой женственности. Она может сыграть что угодно, если ей объяснить на самом простом английском и очень-очень медленно. Кроме того, она живет с Марко.
— Это может оказаться и плюсом, и минусом. Следующая — Анна Хатэвей.
— О, любая нормальная актриса с заурядной внешностью и хорошим напором, — сказал Перегрин.
— Вроде Герти Брейси?