Перчатка для смуглой леди
Шрифт:
2
— Билеты не сдают, — сказал Уинтер Морис, с удовлетворением хлопнув рукой по отчетам о кассовых сборах. — И шума очень немного. Понять не могу почему.
— Возможно,
— Очень может быть. Власть, — сказал Морис, — портит, говорят. Возможно. Но иногда она бывает очень кстати.
Он побежал наверх, напевая.
— Все-таки, — сказал Перегрин Эмили, — я надеюсь, что дело не в руке Кондукиса. Я надеюсь, что дело в «Дельфине». И в нас. Ты знаешь, я уверен, он задержался, чтобы сделать признание Аллейну.
— В чем?
— Кто знает! Мне кажется, что это связано с яхтой. Он так странно выглядел, когда речь зашла о ней.
— Возможно, — задумчиво произнесла Эмили, — ты напомнил ему о катастрофе. В то утро.
— Я? Каким образом?
— Ну, — неопределенно сказала Эмили, — люди тонут или почти тонут, и хватаются за что-нибудь твердое. Возможно, он был рад, что спас кого-то. Или что-то в этом роде.
— Может быть, — отозвался Перегрин.
Он обнял Эмили, и она прильнула к нему. Они обручились и были счастливы.
Молодые люди посмотрели на пухлых купидончиков, кариатид, портрет Адольфуса
— Если ты принадлежишь театру, — сказал Перегрин, — ты принадлежишь ему целиком.
Они вышли под портик.
Перед театром стоял огромный «даймлер» с шофером за рулем. Шикарный автомобиль словно служил заставкой к действиям пьесы, и Перегрин вдруг подумал, уж не вознамерился ли мистер Кондукис вновь отвезти его на Друри-плейс.
— Это машина Десси? — спросила Эмили.
Однако на заднем сиденье расположилась вовсе не Дестини Мед, но крупная и удивительно некрасивая дама, сверкавшая бриллиантами, в норковом манто и шляпе с перьями.
Она постучала по стеклу и поманила Перегрина пальцем.
Когда Перегрин приблизился к машине, дама опустила стекло и произнесла низким голосом:
— Давердое, вы можете помочь мне. Сегодня утром я приехала из Америки. Я хочу уздать о шекспировских реликвиях. Медя зовут миссис Кодстанция Гузман.