Перчатка для смуглой леди
Шрифт:
— Вспомнил! — сказал он. — Вы тогда тоже так делали и смотрели вверх… на него. Смотрели вверх и пятились назад и вроде как хныкали.
— Тревор, замолчи. Замолчи.Ты ошибаешься, ты все забыл.
— Вы всегда так делаете, мисс Брейси. Выслеживаете Гарри. Ведь это же правда, мисс Брейси? Хвостом за ним ходите. Вы вышли из нижнего туалета и посмотрели вверх и увидели его. А потом открылась дверь кабинета и появились мистер Найт и мистер Морис, и вы… вы быстренько смылись, мисс Брейси. И я тоже! Шмыгнул обратно в бельэтаж, никто и не заметил. Вспомнил, — повторил бесконечно довольный собой Тревор, — вспомнил.
— Как ты узнал, что это Гарри? — спросил Аллейн. — Ведь наверху было темно.
— Как я узнал Гарри? По его шикарному пальто. Класс! Такое пальто за милю видно.
— Это неправда, — быстро забормотала Герти. Спотыкающимся шагом она подошла к Аллейн и вцепилась в его пиджак. — Это неправда. Он не понимает, что говорит. Это был не Гарри. Не слушайте его. Клянусь, это был не Гарри.
— Вы совершенно правы, — сказал Аллейн. — Вы думали, что видели Гарри на балконе, но это был Джоббинс. Гроув подарил ему свое пальто.
В течение нескольких секунд она продолжала по инерции цепляться за пиджак, а потом безвольно опустила руки. Она глянула на Аллейна, и ее лицо исказилось гримасой. Она готова была разрыдаться.
— Вам пришлось нелегко, — сказал Аллейн. — Очень нелегко. Но все образуется. И черная полоса проходит.
— Позвольте мне уйти, пожалуйста.
— Да, — разрешил Аллейн, — теперь можете идти.
Когда она вышла, сгорбившись, сморкаясь и, видимо, невольно стараясь произвести максимальное впечатление на зрителей, Аллейн обернулся к Тревору и обнаружил, что тот с безмятежным спокойствием читает комиксы.
— Обязательно надо принять всех? — спросил он. — Мне начинает надоедать эта бодяга.
— Ты устал?
— Нет, но я читаю. — Мальчик скосил глаз на сверток, принесенный мисс Брейси. — Надо бы взглянуть, — сказал он и развязал ленточку. — Где она такое откопала? — удивился Тревор и снова принялся за комиксы.
— А ты изрядный поросенок, — заметил Аллейн. — Сколько же тебе лет?
— Одиннадцать лет и три месяца, — отозвался Тревор, жуя глазированную сливу.
В коридоре послышался легкий шум. Перегрин просунул голову в дверь.
— Марко и Гарри здесь, — сказал он и закатил глаза.
Когда Аллейн подошел к двери, Перегрин прошептал:
— Марко не желает ждать. Он вообще не хотел приходить. А Гарри заявляет, что сейчас его очередь. Он снова играет в свои дурацкие игры, подначивает Найта.
— Велите ему заткнуться и подождать, а то я его арестую.
— Сейчас я бы вам только спасибо сказал.
— Попросите Найта войти.
— Ладно.
— Кондукис не появлялся?
— Нет.
На сей раз Маркус Найт воздержался от демонстрации признаков эмоционального беспокойства: горящих глаз, багровых щек, пульсирующей жилки и звенящего голоса. Напротив, он был бледен и тих, насколько вообще мог быть тих Маркус Найт. Он положил подарок на заполненный до отказа столик — фрукты, свежие и в позолоченной корзинке, небрежно взъерошил кудри Тревора, и тот немедленно принял вид, напоминавший одновременно о юном Гамнете и Поле Домби.
— О, мистер Найт, — сказал он, — честное слово, вы не должны были. Вы так добры. Виноград! Потрясающе!
Последовала довольно высокопарная беседа о здоровье, во время которой Найт по крайней мере половину своего внимания уделял Аллейну. Тревор пожаловался, что соскальзывает вниз, и попросил своего знаменитого гостя помочь ему приподняться. Когда Найт не слишком охотно склонился над ним, Тревор с восторгом посмотрел ему в лицо и обнял за шею.
— Прямо как в конце первого акта, правда, мистер Найт? Только перчатки не хватает.
Найт поспешно высвободился из объятий. Сомнение отразилось на лице Тревора.
— Перчатка, — повторил он. — Что-то случилось с настоящей, да? Но что?
Найт вопросительно взглянул на Аллейна. Тот сказал:
— Тревор не помнит последней части своих приключений в театре в субботу вечером. Кажется, Джей объяснил вам, что мы надеемся, кто-нибудь из вас поможет мальчику восстановить память.
— Я вспоминаю все больше и больше, — важно произнес Тревор. — Я вспомнил, что слышал мистера Найта в кабинете мистера Мориса.
Маркус Найт явственно напрягся.
— Думаю, вы в курсе, Аллейн, что мы с Морисом ушли из театра около одиннадцати.
— Он нам сказал, — подтвердил Аллейн.
— Отлично. — Возвышаясь над Тревором, Найт попытался мягко вразумить его, соответствующая интонация далась ему нелегко. — Если ты, мой мальчик, шпионил за нами, когда мы с мистером Морисом были в кабинете, и слышал наши голоса, то ты, несомненно, видел, как мы ушли.
Тревор кивнул.
— Вот так, — сказал Найт и, обернувшись к Аллейну, развел руками.
— Можно уйти и вернуться, — раздался юношеский дискант. Аллейн глянул на Тревора и увидел совершенный образчик озадаченной невинности — нахмуренные брови, палец, приставленный к губам.
— Что ты, черт побери, хочешь этим сказать! — взвился Найт.
— Это относится к тому, чего я не могу вспомнить. Кто-то вернулся.
— Я не в силах понять, Аллейн… — начал Найт.
— Мне кажется… я не хочу… вспоминать… об этом.
— Ну вот видите. Это возмутительно. Мальчик будет травмирован. Я решительно отказываюсь принимать участие в этом опасном и незаконном эксперименте. Не беспокойся, малыш, с тобой все в порядке. Не старайся вспомнить.