Передышка в Барбусе
Шрифт:
Крокодилы — это такие большие ящерицы. Во-о-о-т такие!.. Нет, есть даже длиннее. А кусаются, как...
Он принес кувшин, налил в два кубка вина, один сунул ей в руки. Она затравленно смотрела, как он наливает, словно хотела заметить, когда же он бросит туда яд, но кубок приняла, даже отхлебнула.
Мрак сел напротив. Выпил залпом, налил себе ещё, отхлебнул половину. Женщина наблюдала за ним с явным недоумением. Мрак вытер рот тыльной стороной ладони, сыто икнул, сказал спокойно:
— Эх, звёзды... Мдя, это — весчь!.. Смотрю на них, и душа взвеселяется...
Он уставился в её красивое лицо коричневыми глазами. Она поёжилась, он заметил, как её глаза окинули быстрым взглядом свои руки и ноги, и даже бросила быстрый взгляд на стену в поисках зеркала, в самом ли деле она такая уж серая мелочь жизни.
— Вы, Ваше Величество, — произнесла она голоском чистым, как ручеёк, но полным яда от берега и до берега, — не помните уже, что я через две недели должна взойти на ваше ложе?
Он оглянулся на ложе. До него рукой подать, но он чувствовал, что легче ледник встащить на его ложе, чем эту женщину.
— Через две недели? — переспросил он. — А ты чё... недовольна, что не щас? Хочешь меня принудить прямо щас?.. Да не кидайси, это я так шутю, шуток не разумеешь, женщина... Если я тебе не ндравлюсь, что обидно, конешно, я из себя весь такой... ну, такой замечательный, а ты нос воротишь, то просто не всходи на это ложе. Оно в самом деле высоковато, а во сне свалишься, костей не соберешь... Правда, ковёр мягкий.
Она смотрела злыми глазами, напомнила ядовито:
— А вы забыли про договор? Он промычал, с силой потер лоб:
— Договор, договор... Что-то я мелочи забывать стал... Звёздное небо такое большое, панимашь, огромное даже, а все, окромя него, такое мелкое... Ты говоришь договор? Так тцар я или не тцар?.. Если я могу порвать какой-то договор, то я его рву. Или я обязан жениться, как порядочный... гм...
Он перевел взгляд на её живот. Она вспыхнула, на щеках выступили красные пятна.
— Да я лучше из башни брошусь!.. Да я лучше утону!.. Да я зарежусь, если ко мне только протянутся ваши руки!..
Он вытянул перед собой руки, сжал и разжал кулаки. Сейчас, обнажённые до плеч, покрытые сильным солнечным загаром, с белыми шрамиками, они выглядели как потемневшие стволы деревьев со снятой корой. Только при каждом шевелении пальцев под кожей прокатывались бугры мускулов.
— Гм, — сказал он озадаченно, — что в этих руках не так? Но ты меня успокоила, хоть и с ножом. Значит, между нами ничо не было? Фу, от души отлегло. А я уж испугался, как бы, в самом деле, жениться не пришлось. Ну, если между нами ничего не было... точно не было?.. то неча тебе тревожиться. Но и ты ко мне ничего не имей, ладно?
Она смотрела на него из глубин кресла, как затравленный зверёк. Глаза блестели, ещё чуть, и оскалит зубы. Но взгляд то и дело перепрыгивал на его обнаженные руки, в глазах росло удивление.
— Я-то не имею, — почти прошипела она. — Но отец мой уже с месяц как готовится!
— Так
На ложе зашевелилось. Жаба перевернулась на брюхо, приподнялась на всех четырёх и смотрела на красавицу хмуро, оценивающе.
— Или, — продолжил Мрак рассудительно, — если тебе так невтерпеж замуж... то пусть твой батя готовится, а ты дуй за другого. Если хочешь, я могу замолвить за тебя словцо. Порекомендую.
Она снова вспыхнула, Мрак с раскаянием подумал, что не умеет он вести такие гладкие и умные речи, как Олег, не умеет разговаривать с женщинами, как Таргитай. Что ни брякнет, всё не так толкуют, словно он мудрец какой, в каждом слове которого семь смыслов и пять иносказаний.
— Принцесса Фрига не нуждается в чьих-либо рекомендациях, — ответила она с достоинством. — Если вы сумеете повторить это и завтра... на трезвую голову, в присутствии придворных, то обо мне вы больше не услышите.
— Ловлю на слове, — ответил он, и она с негодованием уловила в голосе тцара облегчение. — Завтра я объявлю в присутствии придворных...
Жаба требовательно застрекотала. Мрак не обращал на неё внимания, она соскочила на пол, в два прыжка преодолела расстояние и начала карабкаться к нему на колени. Женщина с ужасом наблюдала, как это маленькое страшилище упорно лезет, вытягивает короткую шею, цепляется передними лапками, отталкивается задними, но лапки скользят...
Наконец, Фрига носком изящной туфли брезгливо подпихнула жабу под толстый зад, и та с облегчением взобралась на колени старшего друга. Мрак прижал её широкой ладонью, она попыталась встать и облизать его лицо, но он придавил сильнее, и она распласталась на его тёплых надёжных коленях, глядя на женщину выпуклыми глазами.
Она содрогнулась.
— У вас и вкусы... То звёзды, то жабы...
Он сказал:
— Как видите, в моей жизни нет места для таких женщин.
Она поднялась, глаза её смотрели требовательно.
— Утром, в самом деле... подтвердите?
— Клянусь самым дорогим, — ответил Мрак, — что у меня есть. Вот этой жабой.
Женщина сделала шаг в пространство, оглянулась на Мрака, побледнела. Не хочет, понял он, выдать тайный ход. Она была уверена, что зарежет его и уйдет незамеченной.
Он кивнул на двери:
— Лучше сюда. Здесь ни паутины, ни костей под ногами. За дверью загремело, когда он только взялся за ручку, а когда распахнул её, двое здоровяков уже с мечами наголо стояли навытяжку и преданно ели его глазами.
Мрак приложил палец к губам, из-за его спины потихоньку выскользнула Фрига и быстро-быстро дошла через зал. Стражи провожали её заинтересованными взглядами. Молодая женщина в смятении забыла сбросить с плеч покрывало с Тцарского ложа.
По ту сторону двери его спальни звуки медленно затихали, словно море отступало от берега. Сперва ушли придворные, перестали суетиться челядины, что готовят на утро свежее белье, чистят ковры, протирают мебель.