Перемены. Адская работенка

Батчер Джим

Всю дорогу сюда я был настороже и теперь не сомневался в отсутствии слежки. Припарковавшись за церковью, я направился к черному ходу. Двадцать секунд битья в дверь вызвали высокого старого священника, на вид явно ошеломленного.

– Да? – спросил он.

– Я пришел повидать отца Фортхилла, – объяснил я.

– Простите?

– Все в порядке, падре, – сказал я, похлопав священника по плечу и не слишком уважительно отодвинув в сторону. – Я сам его найду.

– Эй, послушайте-ка, молодой человек…

Возможно, он сказал

что-то еще, но я не стал задерживаться. Вошел в церковь и направился в комнату Фортхилла. Дважды постучал в дверь, открыл ее – и застал священника в нижнем белье.

Отец Фортхилл – крепкий мужчина среднего роста, с венчиком седых волос и глазами цвета яиц малиновки. На нем были семейные трусы, майка и черные носки. На шее висело полотенце, мокрые волосы прилипли к голове.

Большинство людей возмущенно отреагировало бы на мое появление. Фортхилл серьезно посмотрел на меня и сказал:

– Привет, Гарри.

Я пришел сюда, готовый к «охоте на снарка», но, хотя я и не отличаюсь особой религиозностью, у меня имеются представления о том, что уместно, а что нет. И видеть полураздетого священника вовсе не подобает, особенно если ты ворвался в его личную комнату.

– Э-э, – сказал я, чувствуя себя не в своей тарелке. – Гхм.

Фортхилл с улыбкой покачал головой:

– Да, священники принимают ванны. Мы едим. Мы спим. Время от времени даже ходим в туалет.

– Ага, – сказал я. – Э-э-э… Ну да.

– Мне бы очень хотелось одеться, – мягко заметил отец Фортхилл. – Сегодня я служу литургию.

– Литургию?

Фортхилл утробно хохотнул:

– Гарри, вы ведь не думаете, что я просто сижу в этом старом сарае, ожидая возможности приготовить вам бутерброды, перевязать раны и дать совет? – Он кивнул на стену, где висели одеяния. – Вечером в будни дают порезвиться младшей команде.

– Нам нужно поговорить, – сказал я. – Насчет мечей.

Кивнув, он одарил меня мимолетной улыбкой:

– Быть может, я хотя бы надену брюки?

– Ну да, – ответил я. – Извините.

Попятившись из комнаты, я закрыл дверь.

Минуту спустя появился другой священник и принялся сверлить святотатца укоризненным взглядом, однако отец Фортхилл в своем привычном черном облачении с белым воротничком спас меня.

– Все в порядке, Пауло, – сказал он. – Я поговорю с ним.

Отец Пауло одарил меня еще одним уничижительным взглядом, но развернулся и ушел.

– Ты ужасно выглядишь, – заметил отец Фортхилл. – Что случилось?

Я рассказал все без утайки.

– Господь милосердный! – произнес он, когда я закончил. Но не тем тоном, каким говорят: «О нет!» – а скорее с медленной усталостью.

Он знал, что происходит.

– Я не смогу защитить мечи, если не буду знать, с чем имею дело, – добавил я. – Расскажите мне, Энтони.

Фортхилл покачал головой:

– Я не могу.

– Не надо так, – сказал я, сдерживая гнев. – Я должен знать.

– Я поклялся не говорить

об этом. Никому. Ни при каких обстоятельствах. – Он повернулся ко мне, выпятив подбородок. – Я держу свое слово.

– Значит, вы будете просто стоять в сторонке и ничего не делать? – осведомился я повышенным тоном.

– Я этого не говорил, – возразил Фортхилл. – Я сделаю, что смогу.

– О, ну конечно.

– Да, – ответил он, – обещаю. Вы должны мне поверить.

– Я бы поверил, если бы вы объяснили.

Его глаза сузились.

– Сынок, я не идиот. Не говорите, что сами никогда не оказывались в подобном положении.

Я хотел ответить какой-нибудь саркастической колкостью, но ничего не придумал.

– Туше.

Отец Фортхилл провел рукой по лысой голове, и я неожиданно заметил, как сильно он постарел со времени нашей первой встречи. Седые волосы заметно поредели и стали ломкими, руки высохли.

– Прости, Гарри, – сказал он с искренним сожалением. – Если бы это было в моих силах… Могу ли я еще что-то сделать для тебя?

– Вы можете поторопиться, – тихо ответил я. – Такими темпами кого-нибудь прикончат.

Скорее всего, меня.

Я с крайней осторожностью приблизился к парку. Более получаса ушло на то, чтобы убедиться, что Стриженый не бродит поблизости со своим пятидесятым калибром. Разумеется, он мог наблюдать из окна какого-нибудь близлежащего здания, однако вокруг не наблюдалось мотелей и квартир, а сделанные в парке фотографии снимали не с возвышения. Кроме того, если избегать каждого места, где способен притаиться маньяк с мощной винтовкой, с тем же успехом можно провести остаток жизни под кроватью.

Тем не менее осторожность никогда не повредит. Вместо того чтобы отправиться к софтбольному полю напрямик, по открытому пространству, я пошел кружным путем по периметру парка – и услышал тихие всхлипывания, доносившиеся из теней под скамьями напротив тех, где мы сидели с Майклом в прошлый раз.

Замедлив шаг, я заглянул под скамьи.

Девчонка, в шортах, кроссовках и бело-голубой командной футболке, сидела, обхватив колени руками, и тихо плакала. Жесткие рыжие волосы, худая даже для подростка. Я не сразу узнал игрока из команды Алисии, второго бейсм… вторую бейсвумен.

– Эй! – негромко произнес я, стараясь говорить как можно мягче. – Ты в порядке?

Она подняла на меня широко раскрытые глаза и мгновенно принялась вытирать их.

– Да. Я в порядке. Все в порядке, сэр.

– Ладно, ладно. Я понял, у тебя просто аллергия.

Она посмотрела на меня с жалкой улыбкой, попробовала усмехнуться – и снова всхлипнула. Лицо исказила гримаса отчаяния. Девчонка содрогнулась и, наклонив голову, заплакала еще сильнее.

Иногда я могу быть жуткой размазней. Я нырнул под скамью и устроился рядом, в паре футов от нее. Проплакав еще несколько минут, она начала успокаиваться.