Перепутья Александры
Шрифт:
– Я смел надеяться на более благосклонный прием, учитывая, что именно я помог вам однажды покинуть это место, - у деда хватило наглости меня поучать, да еще сделав скорбно-оскорбленное лицо. Те, кто не знал предыстории, запросто мог поверить в моё свинское поведение.
– Ай-ай-ай, такая повзрослевшая барышня, - продолжил причитать старик, правда, уже приторно-фальшивым тоном, - а никакого уважения к старшим.
– Может, перестанете ломать комедию и скажете, наконец, кто вы?
– спросила я, не обращая внимание на
– Боюсь, сей факт должен оставаться загадкой, Александра, - Василий Петрович привычным жестом вытащил из кармана мертвые часы и внимательно поглядел на циферблат.
– Ни вам, ни другим здешним обитателям ни к чему подобное знание.
– Зачем вы держите их здесь?
– кивнула я на ребят.
Вовочка и Макс, не сговариваясь, прильнули друг к другу. Борис остался стоять на месте, хмуро глядя в лицо старику. Странно, но я только теперь заметила, какие у мальчика выразительные серые глаза. Я бы даже сказала - красивые.
– Дорогая моя, вы ещё скажите, что они дети, и их обижать нельзя, - издал дед неприятный смешок.
– Вы-то знаете правду. По крайней мере, о двоих из них.
– Неважно, сколько им лет!
– распалилась я, чувствуя, что гнев нарастает.
– Их ждут дома!
– Это не имеет значения, - отмахнулся старик равнодушно.
– Им не пройти Перепутья.
– Вы не можете знать наверняка!
– О! Полагаю, девушка, не сумевшая одолеть загадки собственного разума, владеет большей информацией, нежели я, - откровенно развеселился дед к моей жгучей ярости. Ответить ведь было нечего. Он прав. Шесть лет назад я прошла лишь половину пути, вспомнив похищение. Но причина грандиозной ссоры деда с отцом и странные слова бабушки остались тайной.
– Уходи!
– велел Василий Петрович.
– Тебе здесь нечего делать. Это моя игра.
Я приготовилась возразить, что в любой игре возможны несколько участников, но не сложилось. Небо почернело, пугающе завыл ветер, земля заходила ходуном, грозя разломаться под ногами и распахнуть ворота в ад. Самое странное, мальчишек погодно-природный катаклизм не коснулся. Они отскочили в сторону и продолжали стоять в нескольких метрах от меня на ровной поверхности - перепуганные, не знающие, что предпринять, но целые и невредимые.
– Не надо! Остановитесь!
Я изумилась, когда услышала тоненький мальчишеский голосок, не принадлежащий ни Вовочке, ни Максу. Но за меня действительно вступился Боря, ранее почти не вступавший в разговор. Упер кулаки в бока, свел брови, того гляди ринется лупить обидчика.
Я не успела увидеть, какую реакцию возымели действия ребенка на Василия Петровича, потому что под ногами змейками побежали трещины. С громким воплем я сделала единственное, что оказалось доступным в этот миг, а именно - вцепилась в шею Рыжика. Так вместе под протестующее ржание коня, отчаянно молотящего крыльями, мы ухнули вниз.
– Лети же! Лети!
– взмолилась я, ощущая, что мы набираем скорость в свободном падении. Но, кажется, конь внезапно потерял способность пегаса и камнем приближался к земле. Если, конечно, она вообще существовала. Потому как под нами я видела только пустоту. Черную-пречерную. Как Златина дверь, поломанная некогда паразитом Генкой.
Внезапно конь дернулся в отчаянной попытке перестать падать, и я, явственно ощутив, как перетряхнуло все органы, не сумела удержаться. Пальцы разжались, скользнули по гладкой лошадиной шее, и...
Я не успела закричать. Потому что широко распахнула глаза, стоя в палате Макарова.
– Что случилось?
– испугался Кондратьев - видимо, вид у меня был ещё тот.
– Всё...
– выдохнула я, тяжело дыша и чувствуя отчетливое сердцебиение в области горла.
Мой рассказ, сопровождаемый бесконечными ругательствами в адрес Поточного старика (а мысленно и в свой собственный - ведь напрочь забыла про убежище!) эскулап слушал очень внимательно. Хмурился, то и дело поправлял очки, о чём-то сосредоточенно раздумывая.
– Какой вопрос вы собирались задать Макарову?
– Помнит ли он Лизу. Воспоминания ведь никуда не исчезают. Они просто заблокированы. Я не верю, что только Перепутья способны открыть к ним дорогу. Должны быть и другие способы.
– Значит, собираетесь снова туда вернуться?
– Ни Вова, ни Макс не выйдут из Потока сами. Это однозначно. У них разум детей, - я примолкла, вспомнив лица ребят во время моего общения со зловредным дедом.
– Василий Петрович напугал мальчиков сегодня. Думаю, теперь мне будет легче завоевать их доверие. Если, конечно, мне позволят к ним приблизиться.
– Вы, кажется, говорили, что подружились с подругой Макарова?
– доктор пристально глянул на меня, словно проверяя, не придумала ли я сею деталь.
– Верно.
– Поговорите с ней. Осторожно. Расспросите о привычках жениха, о любимых вещах, местах, увлечениях. О том, чем он дорожил, будучи взрослым человеком. Вооружитесь личной информацией. Это вам поможет.
– Хорошо, - послушно закивала я, признавая в душе, что Кондратьев говорит дело.
– Заодно выясните, почему мальчик назвал отца дядей. Ну а о Владимире, я полагаю, вы и сами знаете достаточно.
– Даже больше, чем хотелось бы, - пробормотала я, задумавшись о Лизе и Максе. Спохватилась, лишь поймав недоуменный взгляд Кондратьева.
Из неприятной ситуации выручил осторожный стук в дверь.
– Павел Семенович, извините, - показалась в проеме Любина голова.
– Но тут для Саши конверт принесли. А ещё, - она укоризненно поглядела на меня, - ты на моем посту телефон забыла. Он обзвонился весь. Пришлось выключить.