Перерождение
Шрифт:
– Что, гений?
– Кроберг стояла рядом.
– Не можешь найти лазейку?
– Ты виновата, - бурчал профессор, - если бы ты не ускоряла перерождение...
– Он весь такой, - бескомпромиссно отрезала Кроберг. Кожа Каро была полностью ороговевшей, и искать в ней изъяны было напрасно.
– Тебе чаще надо осматривать пациентов.
– Ты предлагаешь колоть наугад?!
– Ростов всплеснул рукой с иглой у самого лица Кроберг.
– Паховая область, - произнесла Ольга. Кроберг посмотрела на нее. Вот уж кто чаще остальных перевязывает Каро.
– Ищи в паху, - Кроберг была серьезна. Она говорила быстро, время бежало вперед и против Каро.
– Не бойся ты так, - она увидела смущенное отвращение на лице Ростова, - там уже давно нет ничего, чтобы тебе помешало.
Ростов округлил глаза и медленно сделал шаг в сторону. Медсестры ринулись разрезать бинты ниже талии. Через несколько минут все было готово и обработано. Ростов медленно подошел к Каро. Профессор вздохнул и начал ощупывать. Здесь действительно кожа была мягче. Хотя и ее вскоре ждало
– Нашел!
Он ввел два катетера; остальным занялись другие. Персонал подключал аппараты синтеза и переливания. Все было готово. Когда в этом убедился Ростов, он приказал начать процесс. Кроберг посмотрела на Кира. Он был по-прежнему без сознания. Она приказала увезти его в другую комнату. Датчики на стенах немного ярче светили. Кроберг поморщилась. Утренняя головная боль эхом отозвалась в висках. Синтезированная кровь начала поступать в организм Каро.
Долгий процесс неспешного переливания крови: замена увядающей на новую. По замыслу ученых синтезированная кровь от Кира и Тани должна добавить к уже имеющимся АТ-цитам новые. Ростов планировал усилить иммунную систему Каро, что поможет ему справиться с отмиранием тканей. Кроберг же намеривалась убить двух зайцев: если способ Ростова окажется выигрышным, то Каро не только ассимилирует своим телом чужеродные конечности, но и перейдет в завершающую стадию перерождения. Профессорша страстно хотела видеть в действии уникальную способность организма Каро - регенерировать мертвые ткани. С внутренними органами Каро справлялся. Ему не раз пересаживали мертвые почки, легкое. В прошлом году ему пересадили желудочек мертвого сердца. И с каждым разом Каро демонстрировал чудеса. Он как фокусник, все время находит чем удивить публику. Но сегодня Кроберг была на грани провала. Как никогда она зависела от удачного исхода простой операции по переливанию крови. Внутри нее сидел страх, если Каро умрет, ей придется держать ответ перед скользким Винбургом. Его яростный интерес к геному «белой язвы» мог в своем приступе лишить ее всего. Кроберг смотрела, как синтезированная кровь с белыми вкраплениями течет по трубкам. Она пыталась успокоить себя, переводя взгляд то на Ростова, который с упоением наблюдал за тем как темно-красная, почти черная, кровь вытекает по другим трубкам, то на датчики на стенах. Они то бледнели, то вновь светились зеленым. Но это мерцание не интересовало Кроберг. Она знала Каро как никто. Каждый раз, когда нарушался кожный покров, датчики вспыхивали ярким зеленым. Ученым давно был известен факт неприятия мониями «белой язвы» никакого дисбаланса в организме. Образуя в теле несколько эгоцитарных центров, монии излучали невероятное количество микроволн. Поэтому повсюду в деревне находились датчики, улавливающие их. После двух бунтов, которые поднимали особо одаренные больные, датчики должны были находить любое изменение в состоянии больных и выявлять особо ценные объекты для исследования.
Спустя несколько лет изучения моний, ученые стали все увереннее заявлять о разумности этих микроклеточных организмов. Это был паразит, который убивал одних, и преспокойно селился в других. На правах симбионта он усиливал функции мозга, усиливал мышечные ткани и крепость костей. На заре открытия удивительных бактерий ими спешили добровольно заразиться многие. И большинство из них были спортсменами. Антидопинговые комитеты молчали, не видя поначалу никакой угрозы в странных бактериях. Их сравнивали с пищевой добавкой. Разве что для ее потребления нужно было несколько раз посетить научные центры. Незаметно спортсмены стали улучшать свои результаты. Бегуны развивали невероятные скорости, атлеты проделывали умопомрачительные финты. Зрителям показывали красивейший спорт, спонсорам - результаты. Бизнес на спортсменах рос как на дрожжах. Но рано или поздно этот пузырь должен был лопнуть.
Вскоре в прессе начали публиковаться результаты исследований о том, что бактерия - мония, - не так уж и безобидна. Ее невозможно вывести из организма и даже обнаружить. Она бесследно пропадает. Но подобное невозможно. И вот, через время, в больницах в страшных муках умирают несколько спортсменов. Официально не было подтверждено, что они умерли в следствии воздействия моний на организм. Но факт того, что они проходили курс их введения в организм, не отрицался. Спортивные комитеты международного уровня проводили тщательные исследования. Необходимо было выяснить, являются ли монии причиной высоких результатов. Когда в игру вступил Олимпийский исследовательский институт, это означало одно - сомнения заронились на самом верху. Олимпийские функционеры желали выяснить природу высоких результатов спортсменов и отчистить свое имя от грязных нападок. И вскоре были объявлены первые результаты исследований. Использование бактерий-моний было запрещено Международным олимпийским комитетом. Наказанием за ослушание была пожизненная дисквалификация спортсмена. Между тем, МОК признавал, что на ранних этапах заражения монией, ее невозможно обнаружить. Однако через год с небольшим, из симбионта она развивается в паразита, заражающего весь организм, и спортсмен попадется на пробах. И его ждет изгнание и позорное распятие. Но за столь радикальным наказанием стояли причины серьезнее, чем просто допинговое воздействие монии на организм.
2208 год стал началом массовой паники перед неизвестным вирусом. В этом году Объединенная Корея принимала на островах Кангва 79-е Олимпийские игры. Один из живописнейших уголков
И вот он, волнительный момент. Трибуны водного стадиона на острове Новый Куонджи, готовы затаить дыхание: десять пловцов готовились к заплыву. Его звали Вайнов Али и ему было 24 года. Блестящий спортсмен своего времени, прославивший Казахстан на мировой арене. Он испытывал небольшое недомогание: кружилась голова, а от воды тошнило. Тренер предложил отказаться от дальнейших соревнований. Но Али шел к абсолютной победе. Он разделся. Во время разминки старался не думать о соперниках, подобравшихся к нему так близко. К стартовой тумбе он подошел слегка пошатываясь. Это заметили стоявшие рядом пловцы. Но Али выдал все за шутку. Спортсмены приготовились. Последние секунды на старте. Трибуны смолкли: от Али ждали еще одного рекорда. Спортсмены смотрели на водную гладь: концентрация сил, мысли в сторону. Только победа, победа над Али. Старт! Крик трибун, плеск воды, брызги, все ринулись вперед... Капли крови падали в воду. Али стоял не шевелясь. Ему было тяжело дышать, он не мог пошевелиться. Из носа и рта шла кровь, он кашлянул и рухнул в воду. К нему на помощь прыгнул первым его тренер с ассистентами. За ними дежурившие спасатели. Спортсмены поняли, что что-то не так лишь спустя время, когда, возвращаясь к точке старта оказались в красной от крови воде. Они видели, что Али без сознания и помогали вытащить его из бассейна. Подбежали врачи. Когда они попытались сделать непрямой массаж сердца, грудная клетка Али с хрустом прогнулась. Врачи растерялись. Молодой спортсмен истекал кровью. Обильное кровотечение. Через десять минут стало понятно, что спасти его не удастся. Некоторые зрители в ужасе покидали стадион, но многие сидели и наблюдали. Интерес был слишком велик. Через полчаса, кровь из носа пошла у тренера. У него и его помощников раскалывалась голова. Ноги и руки сводило. Еще через несколько минут симптомы повторились у врачей, у всех, кто находился рядом с телом Али. Спортсмены, спасатели, судьи все начали валиться на пол от страшных болей. Зрители в панике бежали к выходам. Но было уже поздно. Через сорок минут похожие симптомы начались и у них. Словно невидимая коса срезала людей, подкашивая им ноги. Врачи, находившиеся на олимпийских объектах, успели констатировать обширное внутреннее кровотечение по всему телу у большого количества людей. Было поставлено оцепление. Людей просили оставаться внутри. Но нельзя оставить внутри то, что стало разлетаться по воздуху. Через три часа власти приняли решение о введении на островах Кангва режима чрезвычайного положения. Мосты были разведены. Острова взяты под карантин. Спустя сутки на острове Новый Куонджи не осталось ни одного живого человека.
79-е Олимпийские игры так и не были завершены. Была объявлена полная эвакуация с прибрежной зоны всего населения. Люди на других островах архипелага Кангва оказались незаражены. Но ради перестраховки их также вывезли. Зона карантина спасла окрестности от распространения высокопатогенного вируса.
Спустя время, исследования дали имя новому заболеванию - «белая язва». Источником назвали бактерию монию, которой был заражен Али Вайнов. С того времени в людях поселился страх перед ужасной, бесконтрольной белой чумой, способной убить более тридцати тысяч человек за одни сутки.
После этого случая исследовательские центры были вынуждены раскрыть все имена спортсменов, кто подвергался заражению. Спортивный мир лишился множеств громких имен и не громких тоже. Для них были организованы резервации, где многие живут до сих пор.
Исследованиями моний занимались строго подконтрольные научные центры. И вскоре российские ученые сделали потрясающее открытие. Бактерии монии приводят к необратимым мутациям в организме и что некоторые из них можно контролировать.
В одночасье олимпийское движение потерпело крах. Люди боялись. Спонсоры сворачивали свою деятельность. Олимпийское движение впервые за триста лет остановилось.
Вокруг исследовательских центров поднялся скандал. Их обвиняли в гибели людей. Однако власти государств быстро перенаправили гнев народа на поиски внешних врагов. В мире поднялся градус напряженности. Государства обвиняли друг друга в заражении. И больше всего подвергались нападкам: Россия, США и Китай. Они открыто признавали наличие резерваций для больных «белой язвой». Но всячески отрицали какое-либо использование этого вируса кроме как для исследований. Спустя два года страсти стали утихать. Предположение о применении «белой язвы» как оружия ставилось под сомнение из-за ее неподконтрольного распространения. Других же данных у спорящих не было. И спорить вскоре было не о чем. Других заражений не было. Впрочем, как и новых Олимпийских игр.