Перевёртыши
Шрифт:
– Угу. Если их поймают.
Кто знает, как сложилась бы жизнь мальчишек, если бы они остановились, раскрыв только один секрет. Но мимоходом брошенные слова Кана только раззадорили их. Комната «братьев» была последней в ряду, и действительно, имела общую стену с домом Старшего Наставника. Когда друзья подошли к комнате, в ней как раз погас свет. Не придумав ничего лучше, мальчишки решили войти, и «разобраться на месте». Осторожно вошли в маленькую прихожую – такая же как у всех, вот только полка для обуви совершенно пуста. Тим осторожно приоткрыл скрипнувшую дверь, но на скрип никто не отозвался. Ребята вошли и огляделись. Две кровати, стол, пустой шкаф для одежды, полупустой книжный шкаф – комната как у всех, за исключением пустоты. И «хозяев» в комнате не было. Мальчишки заглянули под кровати, исследовали пол, осмотрели одежный шкаф. Ничего. Вуд подошел к книжному шкафу и попытался сдвинуть
– Не знаю. Я надеюсь, Вы придумаете, Наставник. Любопытство и наблюдательность еще не преступление. – Кажется, это голос Сина.
– Хорошо, я займусь этим. Идите.
Портьеру слегка колыхнуло ветром. Мальчишки притаились, прислушиваясь к шагам в комнате.
– Веди их сюда. – Громко сказал Старший Наставник, и кто-то с силой втолкнул мальчишек в потайную комнату. Они оглянулись – за их спинами стоял один из охранников училища. Когда он оказался в этой комнате они даже не заметили.
– Что скажете?
Мальчишки сцепили зубы. Сейчас они вспомнили не только о том, что распустивший язык отправляется на переработку, но и то, что семья заключенного лишается званий и привилегий, и приравнивается к простолюдинам.
– Вам есть, что мне рассказать? – Молчание.
– Хорошо. С этого момента вам не позволено выходить из комнаты, пока не заговорите.
Охранник взял мальчишек за плечи и развернул назад. В комнату они вошли сами. Не сговариваясь, Тим и Вуд уселись на пол, прислонившись спинами к кроватям. Разговаривать не хотелось. На душе было ужасно гадко и стыдно. Стыдно смотреть другу в глаза, за то, что потащил его с собой в опасное приключение. Стыдно перед родными, которых они так глупо подставили. В комнату вошел охранник, поставил в углу ночной горшок и ширму, и вышел, даже не взглянув на них. Больше их не беспокоили. Пол ночи они просидели на полу, затем Тим встал и лег на кровать, отвернувшись к стене. Вуд немного походил по комнате, затем, решив, что хуже уже не будет, тоже прилег, хотя заснуть так и не смог. Весь следующий день их никто не беспокоил. Они то лежали на кроватях, то молча, по очереди, слонялись из угла в угол. Вуд пытался читать, Тим разминал мышцы, но оба не проронили ни слова и старательно отводили глаза. Вечером охранник отодвину книжный шкаф и кивком головы позвал их в комнату Наставника. Ребята вошли, остановились посреди комнаты, потупив головы.
– Ну? – Старший Наставник явно скучал, глядя поверх их голов.
– Мы зашли в комнату поболтать с друзьями, никого не было, и мы собрались уходить, как вдруг нас кто-то втолкнул в Ваш кабинет, – глядя исподлобья отчеканил Тим.
– Вот как? Обернитесь.
Мальчишки обернулись и остолбенели: к стене под углом были прикреплены два больших прямоугольных зеркала. В одном отражалась комната, в которой они провели ночь, в другом улица перед дверью.
– Эта система зеркал позволяет наблюдать то, что находится за моей стеной. Что скажете теперь?
Ребята вздохнули, уставившись в пол.
– Идите. – Они удивленно переглянулись. – Назад в комнату.
На третий день к их невеселым мыслям добавилось урчание голодных желудков. Но больше всего хотелось пить. Тим нашел в столе шашки, но Вуду было не до игры, и Тиму пришлось развлекаться выстраивая башенки из фишек. Ночью им даже удалось заснуть. Когда на следующий вечер охранник вошел в комнату, мальчишки, лежа на кроватях, вяло играли в шашки. Старший Наставник ждал их комнате, сидя перед столом, на котором стоял кувшин с водой и две наполненные чаши. Головы кружились, губы потрескались, в ушах звенело, но мальчишки молчали, изо всех сил стараясь отвести взгляды от воды. Наставник взял одну из чаш и сделал громкий глоток, внимательно наблюдая за пленниками. Еще один громкий глоток, еще один. Медленно допив воду, Старший Наставник поставил чашу на стол, и наполнил ее из кувшина.
– Пейте!
Ребята не шелохнулись.
– Ну что ж, вы сами сделали свой выбор. Теперь пути назад у вас нет. Пейте.
Кажется голос у наставника подобрел? Или это кажется от звона в ушах?
– Пейте, и внимательно меня слушайте.
Вот так они с Тимом очутились в Школе. Они оказались здесь самыми молодыми учениками, и их Наставником стал сам Старший Школы. Изнуряющая физическая подготовка неожиданно прерывалась лекцией или практическими занятиями на природе. Записывать ничего нельзя, хотя есть специальный предмет – каллиграфия – где они изучали характеристики почерков и учились менять свои. Когда после первой тридцатидневки их отпустили домой, выяснилось, что отца Вуда повысили в ранге, а семья получает дополнительный брикет в десятидневку. Их семье пришлось переехать в другой дом, где комнату для Вуда выбрал сам Старший Наставник. Родные старательно делали вид, что ничего удивительного не произошло, но Вуд несколько раз ловил на себе тревожный матушкин взгляд. Что изменилось в семье Тима, Вуд не спрашивал. Произошедшее навсегда отбило охоту задавать лишние вопросы. Постепенно ребята втянулись, появился интерес. Хотя таланты у них оказались разные. Вуд сейчас самый молодой из Наставников Школы, а Тим стал телохранителем Советницы. Иногда приятели встречаются в городе за выпивкой, болтают о девушках, книгах, новых товарах, слушают городские сплетни. Но они никогда не говорят о работе и не вспоминают в разговоре о прошлом. Школа научила подмечать малейшие детали, но до времени, держать их при себе. Вуд уверен, что Тим сейчас вполне доволен своей судьбой. Впрочем, и Вуд ни разу не пожалел о перемене в своей жизни.
Глава 3. Смута.
Эрим поднял с земли скомканный лист бумаги и быстро сунул его в карман. Как всегда, он со слугами бродил по городу, стараясь подметить удивительные или просто интересные особенности местной жизни. Вот например, планировка города. Главная площадь, и впрямь, считается центром города, а вокруг нее, как цифры в солнечных часах, расположены кварталы, названные по роду деятельности их жителей. Большинство строений в городе одноэтажные, поэтому город раскинулся на большой площади, и услуги водильщикков самоходов очень востребованы. Каждая улица в городе имеет свою «лицевую» и «заднюю» часть. Широкая лицевая часть ограничивается с двух сторон заборами из слоеного камня, высотой от «до пояса» до «выше головы». Чем богаче и знатнее горожанин, тем выше забор его двора. На лицевой части улиц множество народа шествует по своим делам. Задняя же часть считается безлюдной. На нее выходят стены домов без окон и пристроенные к ним заборы. Эти проулочки довольно узки – если встретятся всадник с пешеходом, пешему придется прижиматься к стене. Задние части улицы облюбовали подростки для своих разборок и «темные» личности – несколько раз наши путешественники встречали там людей, низко опускавших голову и стремительно исчезавших при появлении посторонних. Проходы между дворами одной улицы настолько узки, что можно дотянуться от стенки до стенки, просто расставив в сторону руки.
Трехэтажные дома стоят только на Главной площади. Самый большой – длиной во всю ширину площади, Дом Правительства. Дальше по площади, примыкая с двух сторон к Дому Правительства, расположены два Гостевых Дома. Они предназначены для иноземных посольств на время их прибывания, и большую часть времени пустуют. Следующими, на разных концах площади стоят здание Военного Ведомства и Городская Управа. Замыкают круг домов Городская гостиница, где сейчас живут наши гости, и Купеческий Дом, откуда ведется управление всем Кланом. Это самые большие дворы в округе.
Эта прогулка зиндарийцев оказалась довольно короткой. Сегодня весь город гудит – ночью кто-то обклеил всю рыночную площадь листовками. Городская стража поспешила их сорвать, но без особого успеха – перед каждым приклеенным листком собиралась толпа, которую приходилось расталкивать, так что многие успевали прочесть написанное. Вдобавок, листовки были не только приклеены на стены лавок, но и разбросаны по всему городу. Люди подбирали их, прятали, и зачитывали вслух, как только стража отходила на приличное расстояние. Из того, что понял Эрим, листовки призывали всех на Главную площадь, требовать отставки Верховной Хранительницы Мудрости. Говорилось, что она слишком стара и давно потеряла память, но Хранитель Печати скрывает это, чтобы не расставаться с властью. Советница слишком молода и легкомысленна, именно ее ошибки привели к постоянным дырам в бюджете. Как итог – народ должен выбрать новую Верховную Хранительницу и сформировать новое правительство.
Люди повсюду обсуждали прочитанное. Одни соглашались, что в последнее время были сбои с государственными выплатами, другие вспоминали о чиновниках, отправленных на переработку, как свидетельство хорошей работы правительства. Третьи доказывали, что при мудрой Хранительнице взятки у чиновников невозможны, и Верховную стоит заменить, но Хранителя менять, все же не стоит. Четвертые вспоминали, что «Основы незыблемы и постоянны, ибо это – Основы», а переворот внесет хаос и ухудшение жизни. В общем, площадь гудела, бурлила, о торговле забыли даже купцы. Путешественники вернулись в гостиницу.