Перевёртыши

Фёдорова Татьяна

Старый воин сел в кресло у окна и рассеяно потер так не вовремя разнывшееся колено. «Кто мог быть подстрекателем к перевороту? В Клане Хранителей Кан самая первая кандидатура на право Печати, и по крови, и по достоинству. Им нет смысла менять претендента. В Купеческом Клане самый властолюбивый это Глава Клана. Но хитрец Цак прекрасно понимает, что даже если он попытается подкупить весь Совет Старейших, никто не станет устраивать переворот для того десятка лет, которые которые Цак будет держаться за Печать. Главой новой династии он не станет – ни одному из его сыновей не светит даже главенство в Клане, не то, что Печать Хранителя. И без поддержки всего Купеческого Совета, никому из купеческих сыновей не прыгнуть так высоко. А на пустую забаву Глава Купеческого Совета не станет тратить и

медной монеты. Так что, остается только Военный Клан. Ни один из моих сыновей, достигнув брачного возраста, не изъявил желания взвалить себе на плечи заботу о государстве. Сейчас мой старший сын – шпионы донесли – увлекся новой содержанкой и каждый вечер пропадает в Доме Веселья. Он слишком простодушен и прямолинеен, чтобы плести интриги исподтишка. Второй сын – что ж, у него достаточно и ума и амбиций, но он слишком честен и никогда не нарушит слово. Тем более, что я никогда не скрывал, что именно его вижу своим преемником. Тогда кто? Третий сын? Этот чудаковатый мальчишка (Глава называл мальчишками всех моложе пятидесяти) чуть ли не изгой в собственной семье. Он с головой зарылся в чертежи, мечтая построить самый быстрый корабль в мире. Так кто же? Мальчишка Рас, старший внук, – вот он, действительно, достоин Печати».

В истории Саккара наследники Военного Клана часто выставляли свои кандидатуры на Испытаниях за право Печати. И четырежды, в древности, становились правителями. На протяжении веков Военный Клан и Клан Хранителей соперничают за могущество с переменным успехом. Поэтому, когда Рас появился в Столице и оказался ровесником Кана, многие жены министров захотели подружиться с матерью Раса. По настоянию Вещуньи, Раса отправили в высшее училище Законников, зная, что это только усилит противостояние Кланов. И хотя на всех испытаниях мальчишки всегда шли голова к голове, врагами, как ожидалось, они не стали. Кажется, это даже сдружило их. Настолько, что, совсем недавно, когда пришло время отправлять корзины для голосования, Рас заявил, что не хочет проходить Испытания, и роль правителя ему не по душе. В своем упорстве мальчишка даже готов был отказаться от ранга, и Воевода отступил, решив дать внуку передышку на год. «А что если ему стал известен какой-то секрет, дающий Кану лазейку в открытом соперничестве? И он, все же, решил потягаться с Каном, но другим способом? Если подумать, у Кана только одно преимущество – он ближайший родственник Хранителя. И если это затея Раса, то как далеко он готов зайти? И насколько я готов ему помогать?»

Воевода потянулся к шнуру звонка, дернул два раза. Вошел второй секретарь.

– Пошли за Расом, я хочу его видеть. И возьми донесения на него.

Секретарь вышел и вошел с небольшой тетрадкой в руках.

– Есть что-то новое в его поведении?

– Новое за какой период?

– Говори!

– Последний год молодой господин каждый вечер исчезает в неизвестном направлении. Стажеры ни разу не смогли за ним проследить, он умело заметает следы.

– Почему ты сразу мне не доложил?

– Я докладывал – Вы махнули рукой, сказав: «Пусть мальчишка развлекается». Поэтому, опытных следопытов я посылать за ним не стал.

– Значит, пошлешь. Я хочу знать, где он пропадает. Пошлешь трех самых лучших. Нет, пятерых, но чтобы отследили каждый его шаг. Ступай.

Полководец возбужденно потер руки: – Неужели, мальчишка затеял Большую Игру? Что ж, прикинем, какой у нас расклад.

Заброшенная деревушка получила вторую жизнь. Первые два дома у края дороги так и остались пустыми полу-развалинами, остальные дома были отстроены заново и обжиты. Вместительная конюшня отсвечивала свежими дощатыми перегородками, а за ней начинался спуск в отработанный глиняный карьер. Две фигуры, густо перевязанные травой, распластались за кустом орешника, наблюдая, как на дне карьера усиленно отрабатывали приемы рукопашного боя до тридцати мужчин в сине-оранжевой униформе военного Клана. Услышав знакомую птичью трель, разведчики медленно отползли назад, не привлекая внимания караульного на кромке карьера. К ним присоединились еще две такие же закутанные фигуры. Крадучись, перебежками, лазутчики добрались до заброшенного дровяного сарая в лесу, огляделись по сторонам, и только затем вошли в ветхое строение. Внутри они тоже тихо постояли, прислушиваясь. Один из них поднял большую корзину с ветошью, стоявшую в углу, открывая другим узкий спуск в подпол. Спустившись последним, он привычно поставил корзину на место, закрывая вход от посторонних глаз. Небольшое помещение освещалось через широкие щели помоста, ведущего к дверям сарая, и установленного именно для этих целей.

– Говорите.

– Двадцать лошадей, на всех клеймо городской конюшни.

– Арсенал. Два десятка пик, тридцать арбалетов, около сотни болтов к ним, без опознавательных знаков, три игломета и по четыре полных обоймы к ним.

– Впечатляет.

– И на площадке не подростки-стажеры, а взрослые воины – похоже, готовятся серьезно.

– Похоже. Доложишь обо всем Старшему Школы, а мы возвращаемся.

Один из лазутчиков кивнул и повернулся к лестнице, но главный его остановил, прикоснувшись к руке: – Пожалуйста, будь предельно осторожен. Эти люди уже убили шестерых, и никто не ответил за это. Они сейчас чувствуют себя безнаказанными.

Когда корзина вновь закрыла проход, главный скрылся за висевшей поперек угла циновкой, а двое оставшихся достали из-под лестницы тюки с одеждой и переоделись в фиолетово-терракотовую униформу дворцовой охраны. Вскоре из-за циновки появилась девушка, одетая в бело-желтую форму дворцовой служащей, с кружевной вуалью на лице. Парни отодвинули одну из панелей и все скрылись в потайном проходе.

Кан пришел навестить матушку в ее покоях. Как всегда в последнее время, она оказалась очень занята и ему пришлось ждать. Прохаживаясь в ожидании по комнате, Кан нечаянно задел и сбросил со стола пару свитков. Подняв их, он увидел, что это карта Дворца и карта охотничьих угодий, с отмеченным на ней местом происшествия. Когда вошла матушка, Кан внимательно рассматривал значки на карте.

– Матушка, что это? Зачем Вам эта карта?

– Желаю здравствовать, господин Главный Секретарь.

Кан тяжело вздохнул: – Желаю здравствовать, Госпожа Глава Дома.

Матушка была единственным ревностным исполнителем этикета во Дворце. Каждое утро она наносила на лицо маску из белил, хотя именно ей, по статусу, можно было ходить с открытым лицом. Если бы не торжественные мероприятия, где открытое лицо подчеркивало высокое положение, Кан, наверное, мог бы забыть, как выглядит на самом деле его матушка.

– Как, по-Вашему, я могу управлять Дворцом, не имея карты?

– Но это не карта Дворца, это карта охотничьих угодий, а они не под Вашей опекой. И здесь обозначено место засады и нападения на обоз.

Матушка пожала плечами: – Разве я могу остаться равнодушной к такому происшествию? Я хочу быть в курсе событий. И это входит в мои обязанности. Вы давно были у бабушки?

– Откуда у Вас эта карта?

Матушка нетерпеливо дернула плечом.

– Управляющий принес. Я спросила, давно ли Вы были у бабушки?

– У Госпожи Верховной Хранительницы Мудрости? – не удержался от колкости Кан, – Вчера.

– О чем говорили?

– Ее как раз пришли навестить старые подруги, так что мы мило поболтали о том, какой замечательной была жизнь лет тридцать-сорок назад, мне рассказали несколько девичьих уловок, как привлечь внимание нужного парня, потом долго спорили, у какого из моих прадедов были такие же зеленые глаза, и решили, что мои волосы намного темнее ваших.

– Вы же понимаете, что я спрашиваю не об этом!

– А о чем?

– Как отнеслась бабушка к сплетням о листовках?

– Никак. Мы не говорили об этом.

– Ну, наверно, она не хотела показывать, как расстроена, посторонним.

– Матушка, Вы кого-то подозреваете?

– А Вы разве нет? Это же очевидно!

– Расскажите. Мне не очевидно.

– Это дело рук наследницы.

– Что? Как такое пришло в Вашу голову?

– Сын! Подумай сам! Сейчас она имеет титул Советницы, и считает себя хозяйкой страны. Через год Совет Старейшин назовет нового Хранителя, и ее власти придет конец. Вот она и старается всеми способами спровадить бабушку в Обитель Старейших, а сама, сев на ее место, будет перекраивать законы под себя.