Период распада
Шрифт:
— Давай!
Алев снова заколдовал над пультом управления, Беньямин внимательно смотрел за тем, как работает система управления беспилотником.
— Подожди… давай снова… есть!
Неисправность была устранена, плоскость собрана заново.
— Еще раз… вот так, есть!
Беньямин повернул объектив камеры «жаворонка», направил его на офицера, «командовавшего парадом».
— Биби, тебя снимают…
Принесли лепешки с пылу с жару.
— Пока не запустишь — жрать не получишь.
С этими словами офицер взял одну из лепешек — она здесь готовилась тонкой, как блин, начинка не наваливалась в нее, а как бы припекалась к ней — и вцепился в нее зубами. Техник посмотрел на командира глазами голодной собаки.
— Проверяем еще раз… направление… высота… готово!
— Так запускайте, раз готово.
— Та-ак… двигатель!
— Есть двигатель.
— Отпускаешь по команде, направление — юго-восток… есть рабочий режим… закрылки… давай!
Техник метнул птицу — и та, весело жужжа мотором и поймав воздушный поток, понеслась в ту сторону, откуда они только что приехали. После этого Беньямин получил свою заслуженную лепешку, а вот Алеву лепешку оставили — он не мог оторваться от управления небольшим, похожим на птицу аппаратом.
— Внимание… кажется, есть. Готовность — два.
— Есть готовность — два, — тихо отозвался лежащий рядом снайпер, принимая положение для стрельбы, до этого он не напрягался, просто лежал, стараясь как можно меньше двигаться, и придерживал винтовку.
— Цели… двадцать вправо от ориентира «красный автомобиль».
— Есть… четыре цели… жду идентификации.
Четыре цели. То, что называлось четырьмя целями… это были люди, гражданские. Гражданские по западным меркам, по меркам шариата это были законные цели для уничтожения. Ведь еще Ибн Абдул-Барр, да смилуется над ним Аллах, сказал в книге «аль-Истисхар»: «Ученые не разошлись во мнении относительно тех женщин и стариков, которые принимают участие в сражении, и позволительно убивать их. Это же касается и детей, способных сражаться и делающих это, их тоже разрешено убивать». Вторая иджма на этот счет была передана ибн Кудамой, да смилуется над ним Аллах, относительно убийства женщин, детей и стариков, если они помогают бойцам. Ибн Кудама, да смилуется над ним Аллах, сказал: «И они согласились относительно убийства Пророком Дурайда ибн ас-Сумма в день Хунайна, поскольку он был стратегом войны и оказывал поддержку мнением. И если кто из стариков подобен ему, то, согласно всеобщему мнению, позволительно убить его». И ан-Навави, да смилуется над ним Аллах, сказал в объяснении «Книги Джихада», что в Сахихе Муслима, что есть иджма относительно убийства стариков, если они оказывают поддерживающие действия врагам Ислама. А ибн Кассим, да смилуется над ним Аллах, передал в книге «аль-Хашиййя» изречение: «И они сошлись во мнении относительно того, что суждение в отношении поддерживающего и помощника такое же, как и в отношении того, кто принимает непосредственное участие в боевых действиях». Те, кто воевал здесь, на этой залитой кровью земле по пять раз в день вставали на намаз, славя Аллаха, и соизмеряли свою жизнь и жизнь своей общины по законам шариата — но они никогда не думали и не предполагали, что законы шариата будут обращены против них самих. В их понимании кафиры были слабыми, мягкотелыми, не способными жестоко и расчетливо убивать гражданских для достижения своей цели.
Что ж, воины Турана [100] , будущей великой империи, докажут, что это не так.
Первым шел старик. Высокий, благообразный старик с длинной седой бородой и в белой галабии [101] неторопливо и важно шествовал по иссушенной яростным южным солнцем иракской земле. Он что-то доказывал второму — намного ниже его ростом, моложе, но не молодому, с окладистой черной бородой, отстававшему от старика на шаг. Приотставая от них еще на несколько шагов, их сопровождали пехлеваны [102] — молодые, с оливкового цвета лицами, черными, как речной голыш, глазами, они были в полицейской форме и небрежно держали в руках короткоствольные американские автоматы. Это и в самом деле были полицейские, просто начальник полиции округа откомандировал их охранять одного особо важного человека. Важным он был не потому, что был богословом, совершившим хадж, о чем свидетельствовала ленточка в чалме, но и сыном одного из командиров исламского сопротивления, боевых отрядов «Аль-Каиды междуречья». От него во многом зависели мир и спокойствие в провинции… и потому его охраняли.
100
Туран — никогда не существовавшая империя, объединяющая в себе земли всех тюркских народов. Серые Волки видят возрождение Османской империи только первым шагом к восстановлению диктата тюрков, второй шаг — это создание Великого Турана, никогда не существовавшего на Земле.
101
Арабское одеяние, длинная белая рубаха с широкими рукавами.
102
Пехлеваны — бандиты, телохранители.
— Дальность…
— Один-два-девять-один, — ответил капитан, смотря на зеленые цифры в экране лазерного дальномера.
— Ветер.
— Ровный. Два влево.
Самым сложным было понять ветер. При стрельбе на такие данные дистанции ветер — самая непредсказуемая переменная в уравнении точного выстрела. Еще десять лет назад выстрел на такую дистанцию был уделом немногочисленных асов, которых в мире — на пальцах пересчитать. Теперь, с распространением тяжелых снайперских винтовок, пущенные пули из которых сохраняют сверхзвуковую скорость и на полутора тысячах метров, с распространением лазерных дальномеров, позволяющих определить точность до метра, метеорологических станций, берущих данные напрямую со спутника, баллистических каль-куляторов, позволяющих рассчитать десятки параметров выстрела, такая дальность стала вполне доступной рядовому, пусть и хорошо подготовленному и оснащенному снайперу.
— Я готов.
Капитан Гуль последний раз вгляделся в лицо идущего по пыльной улице старика — скорее всего, в мечеть или в мадафу [103] направляется. Очень удобно идет — параллельно им, боковую поправку на движение цели почти не нужно рассчитывать, а проблема вертикальной — сильно упрощается. Да, это он — сомнений быть не может.
— Подтверждаю, огонь по готовности.
Все замерло — небо, земля, миллионы и миллиарды расселенных Богом на ней живых существ. Остались только винтовка, пуля, ждущая своего часа, да неспешно бредущий по улице высокий седой старик…
103
Мадафа — клуб при мечети.
Выстрел громыхнул подобно салюту — вблизи выстрел из этой винтовки был очень громким, — когда капитан уже подумал, что все, сейчас они свернут, и добыча уйдет. От громыхнувшего рядом выстрела он вздрогнул, но начал считать.
— Раз-два…
Не успел он сказать «два», как невидимая рука швырнула старика на землю, со стороны это выглядело именно так, не падение, и не как в голливудском кино — когда человека на несколько метров пулей отбрасывает, — а так, как будто кто-то невидимый аккуратно хлопнул ладонью, и человек распластался на земле, даже не пытаясь цепляться за моментально отнятую у него жизнь.
— Контроль.
— Есть попадание. Кажется, чисто.
Реакция троих других — собеседника и двух пехлеванов — была диаметрально противоположной. Один из пехлеванов бухнулся на землю и стал стрелять, посылая в противоположную от них сторону длинные, бестолковые очереди, второй бросился бежать, автомат колотился у него по боку, он бежал со всех ног, стараясь скрыться, прежде чем на улице окажется толпа. Собеседник сначала бестолково бухнулся в пыль, потом попытался встать, перевернул уже покойного моулави на спину и воздел руки к небу, творя молитву под стрекот автоматных очередей…
А второй охранник уже скрылся за финиковыми пальмами, растущими здесь на поливаемых землях. Вообще он был прав, этот пехлеван-беглец, он справедливо рассудил, если его поставили охранять такого уважаемого человека, а он не сохранил ему жизнь — за это он должен расплатиться своей. А учитывая то, чьим отцом был погибший моулави [104] — на легкую смерть тут рассчитывать не приходилось. В лучшем случае — спутают ноги, обольют бензином и подожгут, почему-то сейчас в Ираке был популярен именно этот вид казни, сотни и тысячи людей собирались на площадях и жадно смотрели, как корчатся в огне, пытаются бежать несчастные. А если под рукой окажется опытный резчик скота, то амер поступит еще хуже: приколотят вниз головой за щиколотки на воротах дома покойного моулави — ворота у него были деревянные, что было в этих краях редкостью, дерево было дорогое, — и снимут заживо кожу, нарезая ее на полоски и посыпая обнаженное, сочащееся кровью и сукровицей мясо солью. Опытный палач может сделать так, что жертва, с которой медленно снимают кожу, будет умирать несколько часов… и поэтому — лучше бежать, а если настигнут — умереть, как мужчина, с оружием в руках, отстреливаясь от единоверцев. Он был прав, беглец, еще несколько минут назад бывший членом общины и воином, но он забыл одно, забыл, что все судьбы в руках Аллаха, и только Ему решать — кому жить, а кому умирать. В неизречимой мудрости своей Аллах решил оставить сегодня жизнь этому несчастному, а вот множество других людей должны были вскоре умереть…
104
Моулави — одно из духовных званий, очень высокое.
26 апреля 2014 года
Кант, Кыргызстан
База ВВС России
Полковник Николай Бажаев
Полковник ВВС России Николай Иванович Бажаев был очень удивлен тому, что его и его экипаж дернули с переброски гуманитарной помощи (и не только ее) на Украину, тьфу, «в Украину» то есть, или уже опять «на Украину», не разобраться без ста граммов, в общем — сюда, на южный рубеж, да еще с таким вертолетом, которые по нынешним временам были на вес золота. Но приказ есть приказ, и не подчиниться ему он не имел права.