Перо ковыля
Шрифт:
Птенцы ремеза иногда погибают по вине самой птицы из-за ее чрезмерного усердия в строительстве. Если входной «палец» оказывается большей, чем обычно, длины, в один хороший дождь он может намокнуть, обвиснуть и закрыться сам собой. Тогда при затянувшемся ненастье птенцы в сухом и теплом гнезде обречены. Толстое, непромокаемое дно тоже плохо. Гнезда с таким дном гибнут в жаркую сухую погоду, залитые «кукушкиными слюнками». В июньскую сушь под раскидистыми ветлами в тихую погоду стоит слабый шум редкого дождя: на землю, на траву падают с деревьев тяжелые капли сока, который высасывают из зеленых веточек пенницы. Стекая на гнездо ремеза, он постепенно смачивает волокно, просачивается внутрь и скапливается на толстом «войлочном» дне.
Хотя ремез и не пуглив, и от
Дубонос
Чисто небо над степью, но сухой восточный ветерок перегоняет через сверкающий асфальт снежную пыль поземки, то вытягивая ее в длинные космы, то скручивая их в причудливые завитки и жгуты, словно пытается сшить воедино белый покров заснеженных полей, рассеченных бесконечной лентой темного шоссе. Но это ему никак не удается: снег застревает в придорожных лесополосах, образуя высокие валы в плотных рядах белой акации и непролазно-колючих кустах лоха. Чернеют на кустах лоха гнезда сорок, но хозяек нет — разлетелись по хуторам и станицам. Не для птиц обстановка у дороги, и поэтому не сразу можно принять за живое существо маленькую птичью фигурку в редком переплетении оголенных колючих ветвей. Повернувшись к ветру, спрятав в пушистое перо ноги, на ветке сидит головастая птица снегириного роста и неторопливо ощипывает высохшие, почерневшие плодики лоха. Старательно разминает она твердокаменные косточки, вылущивая из них небольшие ядрышки.
Каждое утро в любую погоду прилетает на этот куст одинокий дубонос и проводит весь короткий зимний день за одним занятием: ест. Корма много, но нелегко достается птице ее зимний хлеб. Продолговатая косточка лоха выдерживает давление до полупуда, и таких косточек, чтобы быть сытым и провести под открытым небом долгую ночь, нужен не один десяток. Справиться с такой работой можно только дубоносу, у которого края клюва подогнуты и смыкаются друг с другом наподобие двойных кусачек. Дубонос без видимых усилий колет им косточки вишни и черемухи. Тот, кто осмелится взять дубоноса в руки, не зная силы его оружия, непременно поплатится небольшой ранкой: птица легко прокусывает кожу на пальце взрослого человека.
За клюв и дано его обладателю столь выразительное название. Но во внешности дубоноса есть еще одна примечательная особенность: в каждом крыле шесть из десяти главных маховых перьев расширены к концам и фигурно срезаны — у самцов, самок и слетков. Такое строение полетных перьев уникально и играет роль в аэродинамике полета. По росту дубоноса можно сравнить со снегирем, но он вдвое тяжелее, массивнее красногрудого красавца. Больше у дубоноса и нагрузка на крыло, но скорость и маневренность полета не меньше, чем у снегиря. Только ноги дубоноса кажутся маленькими и слабыми по сравнению с туловищем. Однако когда птица, уцепившись за край корзинки подсолнечника, переворачивается вниз головой, чтобы достать семечко, это впечатление исчезает.
Голос у дубоноса слабоват, к тому же он молчалив. Тихую весеннюю песню дубоноса можно послушать лишь в те минуты, когда его певческое окружение занято другими делами. Усевшись на тонкой ветке, дубонос, едва приоткрывая толстый клюв, отрывисто и с оттенком жалобы высвистывает всего три ноты: резко и сильно «пиц», довольно непонятно «тссии», безнадежно и жалобно «цик». Распевшись, птица оживляется и повторяет каждую ноту дважды. Тогда у нее получается «пиц-пиц, тси-тси, цик-цик». Первая часть будто обращение, потом краткое изложение сути дела, а конец как горестный призыв или жалоба обиженного горемыки. Не песня, а какой-то птичий плач. Но вид у певца в эти минуты самый бравый. Такова песня, а семейное и стайное общение осуществляется однообразным и простым циканьем, за которое воронежские птицеловы в давние времена
Зимовать на Русской равнине остаются самцы-одиночки, а вся масса птиц улетает, хотя и не отлетает далеко от своей гнездовой области. Возвращение дубоносов весной больше похоже на неторопливую прогулку, чем на пролет. Ватажки самцов долго кочуют по садам, байрачным дубравам, окраинам полей. Не замечено, чтобы ранней весной дубоносы, подобно другим зерноядным птицам, кормились молодыми ростками трав. Они в изобилии находят любимый корм на земле, без труда выбирая из лопнувших вишневых и алычевых косточек вкусные ядрышки, луща семена лесных яблонь и груш, подсолнечника и разнообразя этот корм набухшими почками.
Любимое дерево дубоносов — черемуха. К тому времени, когда ее плоды начинают покрываться темным румянцем, взрослые птицы ведут свои выводки в речные долины, в лесные полосы, и из густой черемуховой листвы весь день слышится частое циканье вперемежку с негромким щелканьем. Несколько дней, пока у слетков не окрепли еще клювы, продолжается учебное кормление. Взрослые колют не совсем затвердевшие косточки и оделяют цикающих птенцов водянистыми ядрышками. Освоив простой способ кормежки, молодняк ведет себя тихо, и только чернильные пятна высохшего сока да черная мякоть на зелени листьев выдают места, где пируют семьи дубоносов. Интересно, что гнездовой ареал дубоноса, простираясь на восток, вплоть до Енисея, лежит внутри ареала черемухи.
Будучи одной из самых зерноядных птиц, взрослый дубонос не принадлежит к законченным вегетарианцам и никогда не упускает возможности сменить растительный корм на животный. Есть среди дубоносов даже любители самой мелкой птичьей добычи — тлей. К осени на черешках тополевых листьев разрастаются крепкие галлы, внутри которых сидят колонии тлей. Найдя такое дерево, дубонос кормится на нем до листопада, раскалывая галлы, как орешки, и вылизывая из них сладких и нежных насекомых, почти недоступных другим птицам. В гнездовое время взрослые едят тот же корм, который носят птенцам. А выкармливают они свое потомство почти одними гусеницами — дубовой листовертки и даже непарного шелкопряда. Собирая под деревьями гусениц, когда те, объев всю листву, ползут в поисках новой, дубоносы так обрабатывают их, что на них почти не остается жгучих волосков, и в таком виде отдают птенцам.
Дубонос принадлежит к семейству вьюрковых, но его гнездо не похоже на теплые, непродуваемые постройки местной родни: зяблика, щегла, зеленушки, коноплянки. Это почти просвечивающееся, но довольно плотное сооружение из коротеньких прутиков, выстланное внутри мягким материалом. Строит его самка под неотступным присмотром самца, строит неторопливо, тратя на работу несколько дней, но занимаясь строительством только по утрам. Днем около недостроенного гнезда птиц не бывает. Самка и насиживает почти бессменно, и с птенцами сидит неделю, а кормит всех самец. Его трогательная забота о самке и детях кажется немного несовместимой с грубоватой внешностью и холодновато-строгим взглядом светлых глаз.
Птица поверий и небылиц
Пасмурное зимнее небо растворило горизонт, и не понять, что впереди: бугор или лощина. Поле во все стороны чистое-чистое, белое-белое. На этой ровной, без бликов и теней белизне, наверное, можно мышонка за версту рассмотреть. Но мышонку тут делать нечего, а черной птице, которая стоит вдали на снегу, видимо, что-то нужно. Контраст черного и белого настолько велик, что расстояние не скрывает ее внушительных размеров, да и сравнить поблизости не с чем. На голой равнине так бывает нередко: маленький кустик кажется большим кустом, почти деревом. Но птица действительно крупна. Это не какой-то одинокий, отставший от своих грач, а сам ворон. Воображение сразу рисует мрачную картину: ведь не будет же просто так сидеть в чистом поле глава всего вороньего рода, если нет там печальной жертвы стихии, заметенной снегом.