Персональное чудовище
Шрифт:
— Дим… Ты в порядке? Ты не болен? — просипел Алена, подняла дрожащую руку и приложила ладонь ко лбу Димы: — Температуры вроде нет. Ты как…
— Алена, — перебил ее Дима. — Я в порядке. Спасибо, что беспокоишься.
Стоит ли говорить о том, как давно Дима разговаривал с ней таким мягким тоном? Так это было давно и почти стерлось из памяти, что сердце Алены забилось сильнее.
— Что ты, Димочка. Конечно, я буду беспокоиться о тебе. Столько часов в воздухе, от Токио ведь путь не близкий.
— Так как бы ты встретила меня, Алена, если бы заранее знала о моем приезде?
Тишина
— Ну, — растерялась Алена. — Астрид могла бы приготовить что-нибудь…
— Разве так встречают мужа, который столько дней был в отъезде…А-лё-ка? — по слогам произнес Дима.
— Дима, — с придыханием проговорила Алена. Неужели это то, о чем она думает? Господи, неужели в ее муже снова проснулся интерес к ней, к его Алёке? Неужели он забыл эту спидозную суку и теперь хочет только свою законную жену? Мысли горячими потоками неслись в голове Алены, пока ее пухлые губы сложились в томную улыбку, а глаза за длинными ресницами сверкнули.
— Ди-и-им, — протянула Алена. — Конечно же, я бы встретила тебя совсе-е-ем по-другому.
— Так встречай.
— Может поднимемся наверх? — с придыханием спросила Алена. Она чувствовала тепло, исходящее от крупного тела мужа, по которому она так истосковалась за эти годы. Она вдыхала его аромат, и голова ее закружилась от предвкушения.
— Нет, Алена, все случится здесь и сейчас.
Похоть и алчное ликование неслись по напряженным мышцам, приливая горячими потоками к низу живота. Алена облизала губы и хрипло спросила:
— Поможешь? С платьем?
— Ну уж нет, Алена. Ты как-нибудь сама, — покачал головой Дима, не отрывая от нее темного взора.
Алена хмыкнула. Раз Дима хочет стриптиз, будет ему такой стриптиз, что у него яйца лопнут от желания. Не зря Алена потеет на тренажерах и усиленно занимается растяжкой, совсем не зря. Алена завела руку за спину, ухватилась за язычок молнии, которая уже была наполовину расстегнута, и плавно потянула его вниз.
Алена стала медленно извиваться, вырисовывая бедрами восьмерки, гладила себя по плечам, спуская тонкие бретельки. Прижала руки к лифу платья и спустила его, чтобы обнажить аккуратные стоящие груди с розовыми возбужденными сосками. Выводя ладонями плавные круги на теле, она спустила платье еще ниже, и оно серебристой льняной лужицей упало у ног. Алена осталась стоять в одних насквозь промокших стрингах и в красных туфлях на шпильке. Она знала, что ее тело прекрасно, как выточенная статуэтка самого Микеланджело, и темный взгляд Димы подтвердил это.
— Это тоже, — кивнул Дима на стринги, и Алена самодовольно ухмыльнулась. Затем развернулась к Диме спиной, ухватилась за тонкие лямки кружевных трусиков, и стала спускать их ниже, одновременно низко и глубоко наклоняясь вперед, чтобы ее торчащий зад уткнулся в пах мужа.
Дима чуть отступил назад и Алена выпрямилась. Ничего, у нее еще будет время потереться об него всеми частями тела. Уж Алена-то воспользуется этой возможностью, чтобы вернуть Диму обратно в свою постель, и чтобы потом он думать забыл о всяких толстозадых шлюхах. Уж она-то знает достаточно способов, успела
— Туфли. И украшения, — тихо приказал Дима. Алена сняла сережки-гвоздики с бриллиантами, обручальное кольцо, массивный золотой браслет и протянула их Диме, не оборачиваясь. Затем переступила через платье и скинула туфли. Босые ноги коснулись прохладного пола. От яркого контраста между горячей кожей и холодным деревом Алена тихо застонала. Лоно пульсировало и требовало прикосновении, самым похотливых и бесстыдных, бедра свело от предвкушения. Соски ее уже торчали вперед и звенели от сладкой боли, светло-розовый цвет ореола стал алым, словно спелые клубники, которые надо сорвать языком. Немедленно!
Алена развернулась к Диме, ожидая увидеть давно забытое желание в золотистых глазах мужа. Но тот все ещё смотрел на нее непроницаемым взглядом, только щека чуть подрагивала на высеченном лице. Алена свела этот признак к возбуждению, и только протянула руку к ремню Димы, как тот отрезал:
— Место.
Этот грубый приказ был унизительным и оскорбительным. Но Алена сцепила зубы и опустила руку. Пусть в этот раз, первый раз после столь долгого перерыва, все будет по плану Димы. А Алена еще успеет рассчитаться. Скоро Дима сам будет выполнять все ее приказы. Поэтому Алена усмехнулась и томно простонала:
— Как скажете, господин.
Быстрый оскал полоснул сжатые губы Димы, но тут же исчез. Он медленно обвел тело Алены взглядом, затем обошел ее и встал за ее спиной. Тепло мощной фигуры мужа буквально в нескольких сантиметрах заставляло взбудораженное тело Алены покрыться мелкими мурашками, а саму Алену простонать:
— Что еще прикажете, монсеньор?
— А на что еще ты способна, Алена? — спросил Дима, наклоняясь к ней и щекоча ухо теплым дыханием.
— Любое ваше желание, — пообещала Алена, предвкушая интересную ролевую игру. — Мы можем наполнить ванну и понежиться в пене. Потом я могу сделать вам массаж. Или вы можете связать меня и отхлестать как следует.
— А ты была плохой девочкой, Алена? — прошептал Дима, проводя пальцем по напряженному позвоночнику. От шеи к пояснице. Медленно.
— О-о-о, — протянула Алена в ответ на ласку. — О-о-очень плохой!
— Тебя надо наказать?
— Да, мой господин, пожалуйста, накажите меня! — уже нешуточно умоляла Алена, желая самых отвратных грубых ласк, чтобы стоны наслаждения из ее саднящего горла выбивались от мощных толчков. — Я провинилась! Я была очень грязной и плохой девочкой!
Палец Димы замер на ее копчике. Затем двинулся выше, к затылку. От легкого прикосновения грубого пальца Алена утробно застонала, когда рука Димы дошла до ее затылка.
Внезапно сильные пальцы обхватили ее за волосы и резко дернули назад, и Алена вскрикнула от этой неожиданной грубости.
— И что же ты успела натворить? — процедил Дима, заводя голову Алены все ниже и ниже, пока она не столкнулась с полыхающими глазами мужа.
— Дима! — вскрикнула Алена испуганно. Он также резко выпустил ее волосы и Алена пошатнулась от толчка.
Алена стояла ни жива, ни мертва. Горячая кожа вдруг покрылась мурашками и ее начало трясти от озноба, который она ощутила, когда в полыхающих глазах Димы увидела свой приговор.