Перуновы дети
Шрифт:
– Прими, отец, сей юный саженец, поддержи его силою своею, которая ныне с силой Матери нашей Сырой Земли едина. Пусть он потянется вверх к ярому Солнцу, укрепится и зашелестит тенистою кроной. Пусть поселятся на его ветках птицы вешние и будут петь тебе радостно. А мы, живущие, будем приходить к тебе и к Дубу твоему, чтобы вместе творить дела праведные и суды вершить справедливые.
И лилась холодная вода в тёплую землю, и укреплялись корни, и расправлялись молодые листья, подставляя зелёные ладони свету Хорса и животворящему дыханию Даждьбога.
Затем Светозар воздел руки к небу и сотворил молитву богам Света:
– Славим тебя, Даждьбоже! Будь нашим Покровителем и Заступником! Ты плодоносишь на полях и даёшь траву для скота, и во все дни преумножаешь наши стада и множишь зёрна жита, чтоб сотворять медовуху и начинать бога Света славить – Сурожа, когда он одолеет зиму и повернёт на лето.
Славим Огнебога-Семаргла, грызущего дерево и солому и развевающего огненные кудри утром, днём и вечером. Благодарим его за сотворение еды и питья! Его единого мы сохраняем в пепле, а потом раздуваем, чтобы горело… [31]
31
«Велесова книга», дощ. 31.
Слава Перуну громоразящему! Слава Купале пречистому! Слава Хорсу златорунному! Слава богам нашим!
– Слава! – повторяли за Светозаром люди.
Многим показалось, что во время молитвы от рук молодого волхва потянулись вверх трепещущие голубоватые нити, и они поняли, что это – знак богов, благословляющих нового избранника.
Накрыли столы для стравы. Ивица подошла к Светозару, задумчиво стоящему у подножия свежего кургана. Как это часто случалось между ними, они ничего не сказали друг другу, молодая жена только тронула его за руку. Взглянув на неё, Светозар просветлел лицом, кивнул, пожал её руку и пошёл к столам.
У кургана остались два глубоких следа, как будто человек, стоявший здесь, держал на плечах неимоверную тяжесть.
Дед Славута, который был старейшиной, поднялся и сказал:
– Благую смерть послали боги отцу Велимиру. Пусть же и нас не минет милость богов наших. Будем три дня править тризну сему старцу великому, сурицу пить хмельную и песни петь перед курганом его. А юноши будут бороться, удалую силу показывать, чтоб отец Велимир, на нас сверху глядя, порадовался…
Так достойно проводили отца Велимира в мир иной. А молодой Светозар Яромирович был провозглашён новым волхвом.
Много лет минуло с той поры, как переселились кияне в полуночные леса, обжились на новом месте. Детишки же, что народились здесь, уже считали его своим, потому что другого не ведали. Как и полагается волхву, Светозар помогал людям, лечил домашних животных, роды трудные принимал, учил детишек читать древние грамоты и чтить богов славянских, а юношей делу ратному, без которого никак не выжить честным людям в годину лихую, что тучей чёрной на Русскую землю надвинулась. Шли к нему люди за советом, что в сем году лепше посеять и когда, будет ли дождливым лето или сушь одолеет. Кто-то близкого потерял, кто-то в дальний путь собрался и хотел знать, сложится ли дорога удачной, а ежели нет, то как лихо с пути убрать. Иногда случалось, что волхв Светозар и сам надевал облачение воинское и шёл с соплеменниками боронить землю, родной ставшую. Много было вопросов и бед у людей, с ними шли они к волхву Светозару, а Ивица была ему надёжной помощницей во всех делах. Потом сыновья подросли и дочери, помалу трудную науку волховскую у отца с матерью перенимать стали да помогать в деле непростом. Незаметно за делами мирными и бранными пробежали годы, седина виски волхва Светозара посеребрила, а у старшего Мечислава и жены его Русавы сынок народился, которого, по древней традиции, в честь деда Светозаром назвали. Светозаром Мечиславовичем.
Хоть и жили в глуши лесной бывшие беглецы из земли Киевской, но приезжающие с товарами либо к волхву с бедами приходящие приносили вести о том, как ныне живёт Русь-матушка да что деется в Киеве, Ладоге, Новгороде и Плескове, Ростове, Белоозере, Муроме, в других градах великих и малых. Не стало князя Владимира, но проросли многочисленные семена, оставленные им, – дети и внуки, кои едины в одном – утверждении княжеского престола с помощью христианских пресвитеров и преследовании старой веры.
«Отчего раньше христианские проповедники, а также люди других верований приходили на Русь, строили здесь свои храмы, молились своим богам, и никто их не притеснял и не убивал, – размышлял Светозар. – Не было в том нужды, ибо крепко держались русичи за веру свою, так что и иноземцы почитали богов славянских, и в своих землях дозволяли ставить славянские храмы, чтоб купцы русские и посланники в них помолиться могли. Отчего ж ослабела вера отцовская и что случилось бы, не прими Русь христианства? Князь Владимир вначале хотел принять магометанство, но великолепие и богатство византийских обрядов сразили его. А какова была бы Русь в ином случае, так же умылась бы кровью детей своих?»
Что-то подсказывало Светозару, что не будь христианства или какой другой веры, кровь всё равно лилась бы, и причиной этому было нечто иное…
Перед внутренним взором вдруг всплыл тот киевский храм Перуна с огромным изукрашенным идолом и жертвенным камнем, где приносились человеческие жертвоприношения. Вот и ответ: не будь иной веры, вместо христианских церквей на Руси стали бы вырастать подобные уродливые храмы Перуна, Даждьбога, Белеса, и на их жертвенные камни лилась бы кровь всё тех же русичей, не терпящих насилия и рабства и восстающих против власти княжеской и боярской, ибо не Сварог и Свентовид боги их, а Власть и Злато. Только очень уж неудобными оказались славянские кумиры – каменные да деревянные, просто сработанные, – не было в них никакого величия, не подходили им жемчуга с самоцветами. А волхвы славянские и вовсе оказались несговорчивыми, не хотели освящать княжескую власть и князю служить, а только богам своим, да ещё норовили князьям да боярам на их неправые дела указывать. Потому и стал возводить Владимир византийские храмы, везти от греков дары и изваяния златосеребряные, в парчу и шелка убранные, дорогими каменьями усыпанные. И попов византийских навёз, что ему не перечили, улыбались, кланялись и бога христианского расхваливали, который византийским императорам покровительствует и Грецию великой державой сделал, обещая, что и Русь такой же станет. А князь Владимир, приняв христианство, василевсам святым уподобится и спасёт душу свою многогрешную, в распутстве погрязшую. Рекут, что давали они лицезреть князю ту же картину Страшного суда с раем и адом, какую его бабке Ольге показывали. И как она убоялась предстоящих мук, так и Владимира настолько впечатлила картина райского блаженства для праведников и ужасов Аида, ожидающих грешных, что подвигла его на принятие греческой веры. Веры, которая давала невиданную доселе власть – безграничную и безнаказанную!
Уж девять лет, как помер креститель Руси князь Владимир. А сыновья его друг дружку за престол отцовский грызут. Святополк убил Бориса, Глеба и Святослава, привёл печенегов и воевал с Ярославом, но одолел Ярослав и сел править в Киеве и Новгороде. Тогда Брячислав, сын брата Изяслава, захватил Новгород, и пришлось отбивать у него людей и добро. Потом брат Мечислав взял хазар и койсогов и пошёл на Киев из Тьмуторокани. Не приняли его кияне, и он сел в Чернигове, но оком на престол киевский всё косит.
Слушая те вести от купцов да прохожих, печалились переселенцы, утешаясь лишь тем, что далече ныне от градов больших в тиши лесной обитали по тем Поконам Чистоты и Прави, по коим их предки жили.
Вот и нынче послышались голоса, и вскоре к дому волхва подошли два незнакомых мужа в сопровождении местного отрока.
– Вот, отче Светозар, к тебе, – кивнул в сторону незнакомцев отрок.
Мужики, оказалось, едут из Нова-града, где о волхве Светозаре многим ведомо. А едут они в Суздаль-град, где горе злое приспело, недород великий и голод. Люди по Волге идут аж в землю Булгарскую, чтоб жита выменять. А купцы да княжьи люди да бабы их обилье прячут, зерно и припасы разные под замком держат, народ морят, уже детки помирать начали.