Перуновы дети
Шрифт:
Светозару, как всякому из истинных волхвов, были открыты тайны многие: он умел исцелять силой травы и слова, мог вызвать дождь и ветер, разогнать тучи с небесного свода, вести беседу с богами и пращурами. Они никогда не отвечали словами, но посылали вещие знаки либо отправляли душу блуждать в прошлое или грядущее, в образах людей, живших тогда. Он видел их очами и сам находил ответ.
Образы волшебной рекой протекали перед ним легко и зримо, увлекая за собой воспитанное в долгих волховских бдениях воображение Светозара. И как бы ни был сложен вопрос, Светозар шёл к нему, покуда не обретал ответ.
Светозар лёг на спину раскинув руки. Высокое небо простёрлось над ним, а прямо у лица колыхалась на упругом стебле лесная ромашка.
– Когда
Сколько лет тогда было мальцу Светозару, не более десяти? Но запомнились сии слова на всю жизнь. Тогда они с бабушкой Ивицей вышли на рассвете в поле собирать лечебные травы и копать сладкие корни. Ширь необъятных просторов наполнила сердце безудержной радостью. Он бежал, раскинув руки, как крылья, по росистым травам навстречу Солнцу и кричал громко, во всю мочь:
– Бабушка-а-а! Я добегу до самого Сварожьего пояса-а-а!
Ивица улыбалась, слушая звонкий, как переливы жаворонка, голос внука. Но вот восторженный крик разом оборвался. Ивица подняла голову и увидела Светозара, застывшего на одном месте с опущенной головой.
Он не откликался на зов, а когда обеспокоенная Ивица приблизилась – не змея ли, часом, ужалила? – то обнаружила Светозара захлёбывающимся от слёз, а у ног лежало раздавленное гнездо с наполовину вылупившимся перепелиным выводком. Увлекшись воображаемым полётом, Светозар забыл глядеть под ноги. Вот тогда и произнесла бабушка те самые слова, которые врезались в память накрепко, на всю жизнь.
– Поконы Сварога едины и для дальней звезды, – говорила она, – и для птахи малой, и для тонкой зелёной былинки, пригибаемой Стрибогом к земле. И даже более того – в яйце заключена самая сокровенная тайна превращения Нави в Явь, тайна самой жизни. И потому для постижения её не должно отрываться от земли, от мира животного и растительного, как и от людей, тебя окружающих, ибо Поконы Сварога раскрываются в самой жизни. Ежели человек в поиске высших откровений не замечает болей и тревог живущих рядом людей, топчет прекрасные цветы под ногами, значит, он исполнен пустых грёз и не следует пути Прави…
Обо всём этом вспомнил теперь Светозар в лесу у Заветного камня. Глядя на качающуюся ромашку, он сосредоточил на ней свой взгляд и мысли.
Белые с едва заметными прожилками лепестки, два из которых повреждены насекомыми. Жёлтая, словно набитая малюсенькими стрелами, сердцевина. Тонкая плоть нежных лепестков, трепещущих на ветру, поддерживается снизу плотной зелёной чашей.
Волхв всё больше уходил внутрь цветка. Он ощущал ласковые лучи Солнца, к которому было обращено растение, чувствовал, как вверх по стеблю движутся соки земли, а сила Солнца-Сурьи, впитанная распахнутым венцом, входит в каждую его частицу: в тонкий, но прочный стебель; в зелёные узорчатые листья и лепестки, где тончайшие жилки ветвятся на ещё более мелкие, расходятся и утончаются к краям, образуя как бы древо со многими ветвями. Древо Жизни. Этот ветвистый узор, он повторяется везде, им пронизано всё сущее вокруг: и огромный Дуб, и этот малый Цветок, и прозрачное крыло севшей на него Пчелы. Все растения, животные и сам человек – разве они не повторяют дерево? Мощный позвоночный столб и жилы, и нервы, и сосуды, ветвящиеся до бесконечности и пронизывающие каждую частицу плоти. При всей прихотливости и неповторимости узоров они схожи и взаимно связаны.
И точно так же всё живое и поднебесное проникнуто разветвлениями Поконов Сварога, которые суть – продолжение того же Древа, только невидимое. И чем больше мы будем познавать устои земные, тем ближе будем к богам в познании устоев небесных, ибо вся Явь на Прави, как на твёрдой скале, посажена. Правь для сущего – будто ствол древесный, на котором ветвистая крона держится. Познанию Яви, Прави и Нави должен посвятить свою земную жизнь всякий истинный волхв.
Светозар постепенно достиг той меры слияния со Сваргой, когда он вовсе будто исчезал из собственного тела. Вначале, как невесомый листок, подхваченный вихревым потоком, он возносился вверх, а затем растворялся в Сварге, подобно соли в воде, и легко переносился в иные места и времена, перетекая к ним по Древу Жизни.
Вот он видит себя, малого, очами своего отца, Мечислава. А вот рождению Мечислава радуются ещё такие молодые дед Светозар и бабушка Ивица. Потом он увидел волхвов Мечислава и Велесдара, воочию узрел князя Святослава Хороброго и воев его, а потом…
Течение времён подхватывало его и несло в своих потоках, которые, подобно ручьям, вливались в мощную реку событий, где звенели в смертельном скрещении булатные мечи и брели по зелёным лугам тучные стада овец и коров, где звёздами в ночной воде вспыхивали и гасли священные огни Купальской ночи, доносилось пение, славящее богов и пращуров, и кувшины были полны хмельной сурьи, утоляющей жажду и дающей новые силы; где женские руки свивали золотые снопы, а мозолистые руки мужчин налегали на соху, а потом снова были вынуждены брать в руки меч, сражаясь то с готами, то с гуннами, то с греками и римлянами, со всеми, кто возжаждал славянской крови и помыслил поработить великую Русь. И Птица Матерь-Сва-Слава, сияя, подобно Солнцу, переливалась огненным семицветьем и возвещала победу. И Перун метал молнии, устрашая врагов, а с неба текли рати Сварожичей, устремляясь на помощь русскому воинству.
Светозар уже не знал, чьими очами он взирает на неведомый мир, перетекая помыслами по Древу Жизни во всё более отдалённые времена. Так глубоко он ещё никогда не уходил. Перед внутренним взором протекали битвы и праздники, возникали очертания Великих гор и долин зелёного Семиречья. Стелились ковылями древние степи, ласкало взор нежное зеленотравье, по которому мирно проплывали, как белые тучки, отары овец, брели коровы, быки и лошади, поедая сочный душистый корм. Но вот степи покрылись неисчислимыми полчищами конницы, идущей с восхода солнца. Будто тучи серой саранчи покрыли землю, шевелящаяся живая масса поползла к Ра-реке и Дону, вторглась к Синему морю [32] .
32
Так называлось вначале Азовское, а затем и всё Чёрное море.
Высокие горы предстали очам волхва, где в одной из низин собралось Коло людей. Лица у всех были хмуры и крайне озабоченны. Поднялся один из старейшин и молвил:
– Не можем мы оставаться дольше в краях сих, пришла Великая Стужа – новая беда для родов славянских. Там, в долинах, у Ра-реки гунны крали наш скот и убивали людей, и мы вынуждены были уйти в горы. Но тут мало зеленотравья, голод мучает и людей, и скот…
– Между Родами разделения начались, – поднялся другой старейшина, – особенно после землетрясения. Люди лишились последнего: дома наши разрушены, много скота погибло и разбежалось в страхе…
Один за другим поднимались старейшины, высказывая своё мнение. Затем вперёд вышел один из родовиков и, остановившись перед старцем с длинной белой бородой, поклонился ему и изрёк:
– Отец Ирей, веди ны вон!
Седобородый старик поднялся, и вместе с ним встали три рослых, крепких мужа.
– Се аз есмь на вы, со сыны моя! – согласно ответил Ирей.
– Тая подлегнеме! Подчиняемся вам! – дружно закивали старейшины. Решение на Коло было принято. И вскоре обозы, люди и стада во главе с Ирием-Арием и его сыновьями – Кием, Щехом и Хоривом – двинулись на заход солнца, на Русь, где обитали иные роды славянские.