Перуновы дети
Шрифт:
– Слава тебе, Перуне, что послал хоть сим двоим смерть лёгкую! – воскликнул старый волхв, когда Ярославовы дружинники потащили его к остальным на кострище.
Когда всё было готово, князь Ярослав, стоя на крыльце, кратко обратился к народу, согнанному на площадь:
– За грехи, и только за грехи Бог насылает на какую-либо землю голод, мор, засуху и прочие наказания. Вместо того чтобы раскаяться, вы сожгли церковь Божью, побили священников и призвали волхвов, которые суть просто люди и лгут вам, а людям ничего из божеских мыслей не ведомо! И потому за смуту и урон, причинённый княжеским
Ивица с внуком шла по лесу, высматривая в укромных уголках нужные ей травы. Собираясь за ними, она утром омылась и надела всё чистое, как всегда делают настоящие травники. Стебельки, цветы и листья срывала осторожно, чтобы не повредить корня. Разговаривала с ними ласково, объясняла, что срывает их не просто из прихоти, а для лечения и укрепления людей и животных. «Земля-мать, разреши твои травы брать», – приговаривала Ивица, зная, что только так, заботливо собранные в свой день и внимательно приготовленные травы по воле взрастившей их Земли раскроют всю свою силу. Смышлёный внучок с интересом прислушивался к словам бабушки и внимательно глядел, как споро и умело трудятся её морщинистые руки.
Выйдя на опушку, подошли к пням нескольких срубленных дубов, которые, видно, некогда брали для возжигания Священного Огня. Сейчас они были покрыты молодой порослью, – мощные старые корни питали новую жизнь. Ивица бережно потрогала блестящие зелёные листочки.
– Живите, детки, растите дальше! – сказала она им.
Внучок старательно повторил её слова и движения, это было так забавно, что Ивица улыбнулась.
Поставив лукошко, почувствовала, как затекла спина. Чтобы распрямить её, обратилась лицом к солнцу и развела руки, напрягая свой ещё довольно гибкий стан.
И в это мгновение огненный луч ударил её в самое сердце, пронзив быстрой немилосердной болью. Чёрная темень объяла всё непроглядным мраком, в котором мелькнули родные синие глаза, почему-то отрешённые и немые.
Затмение сознания прошло, она вновь увидела свет. Однако боль в сердце осталась, словно невынутая стрела.
– Светоза-а-рушка-а-а! Мечислав! – Лес содрогнулся от этого крика боли и отчаяния, будто раненая птица рванулась вверх, в последней надежде взлететь с перебитыми крыльями…
– Бабушка, бабушка, почто кричишь, здесь же я! – Внучек испуганно теребил руку лежащей на земле Ивицы. Когда она наконец, тяжело приподнявшись, с трудом уселась, опёршись спиною на дубовый пень, заплаканный малец бросился к ней и обнял своими ручонками за шею. – Я же здесь, бабушка, я же вот он, почто ты так громко меня звала, а потом упала, мне страшно, бабушка!
– Прости, Светозарушка, ты и вправду здесь, – всхлипнула Ивица и дрожащими руками крепко прижала к себе испуганного внука.
Глава десятая
Древо жизни
Когда человек обращает свой ищущий взор к небу, в стремлении познать небесные Сварожии таинства, он не должен забывать о цветах и травинках, растущих под ногами, о жучках и букашках малых, дабы не растоптать их, покуда твой взор обращен ввысь.
Даждьбог сотворил Солнце в небе нашем, и сотворил Любовь в душе человеческой, и законы для них одни. Ибо любовь, подобно солнцу, должна ласково согревать близких, а не испепелять их убийственным жаром и не быть подобной куску холодного льда. Лишь так будет зеленеть Древо Жизни.
Христос был таким же волхвом, как я и другие кудесники. Мы ведь Перуновы дети, Даждьбожии внуки, и сила их в нас пребывает. И ты, человече, ежели являешься достойным жрецом своего Бога, то и силу его должен иметь. А коли не имеешь, значит, ты самозванец…
Широкая ладонь похлопала возницу по плечу. Телега остановилась.
– Я тут сойду. – Крепкий широкоплечий муж с копной густых русых волос, тронутых сединою, соскочил на серую пыльную дорогу.
Сутулый возница обернулся, натянув вожжи, спросил удивлённо:
– Чего ты? Я ж в самый Нов-град еду, прямо на Торг…
– Да нет, – возразил русоволосый, беря с тюков свою котомку и старый почерневший посох, – устал я трястись, пешком пойду. Ноги голове подмога, думается лучше. Дякую, тебе, друг подорожний, лёгкого пути!
– Как знаешь, – ответил возница, взмахивая кнутом.
И тут лицо его скривилось от боли, он ухватился за поясницу:
– Ох, как прострелило! Простыл, видать, вчерась, когда под телегой на сырой земле отдыхали…
Русоволосый подошёл к нему.
– Ну-ка, сойди… – Он помог кряхтящему мужику спуститься, потом снял свою свиту, отошёл от дороги и простелил её на траве.
– Ложись…
Возница, растерянно поглядывая, лёг, подчиняясь уверенному голосу спутника.
Оголив мужику спину, русоволосый помял поясницу и хребет ставшими будто железными пальцами. Возница застонал. А когда «лекарь» правой ладонью коротко и резко нажал на позвонки, испуганно заверещал и вскочил, готовый крыть подорожного всяческими ругательными словами. Однако, к великому изумлению, почувствовал, что боль ушла.
– Вроде отпустило… – Он блаженно улыбнулся.
– Погоди, полежи ещё, – велел спаситель.
Он потёр ладони друг о друга, а потом простёр их над спиной болящего. Тот вначале лежал спокойно, а затем сказал изумлённо:
– Горячо стало… будто жарких угольев насыпал…
– Теперь всё! – спустя некоторое время сказал русоволосый. – Поднимайся, только дня три спину шибко не надрывай.
Возница встал, медленно повернулся в одну, другую сторону, потом быстрее – боли как не бывало!