Первая мировая война
Шрифт:
На десятый день немцы отступили на полтора, а кое-где и почти на три километра. 10 июля британцы захватили то, что осталось от деревни Контальмезон. В ту же ночь в Вердене немцы предприняли последнюю попытку прорваться сквозь французскую линию обороны, захватить форт Сувиль и достичь города. Как и 23 июня, наступление началось с обстрела газовыми снарядами «зеленый крест». Но за прошедшие две с половиной недели французы запаслись противогазами, эффективными против нового газа. В ходе атаки немецкие огнеметы уничтожили целый батальон. 33 офицера и около 1300 солдат было убито или захвачено в плен.
К вечеру в плену оказалось уже 2400 французских солдат, а сопротивление гарнизона форта
Британцы продолжили наступление на Сомме, 12 июля наконец-то заняв Мамецкий лес. Число пленных немцев перевалило за 7000. Еще 2000 пленных захватили 14 июля во время прорыва германских линий обороны, при взятии Лонгваля и Базантена и во второй битве за лес Трон, в результате которой он остался под контролем союзников. Стремясь развить успех и деморализовать немцев, британским летчикам приказали пролететь над линией фронта и отправить радиограмму, которую немцы наверняка бы перехватили: «Вторая линия вражеской обороны прорвана на участке шириной 5,5 километра. Британская кавалерия в настоящий момент преследует отступающего противника». Официальный историк Королевских военно-воздушных сил Х. А. Джонс так прокомментировал эту уловку: «Хотя сообщение, отправленное около 10:30 утра, на тот момент сильно преувеличивало размеры поражения, уже к исходу дня ход событий превратил его в чистую правду. Вечером кавалерия прорвала вражеские рубежи».
Воздушные силы сыграли свою роль на Сомме и 14 июля. В этот день лейтенант Королевского корпуса летчиков-наблюдателей Т. Л. В. Стэллибрасс записал в дневнике: «Большое количество немецкой пехоты было сконцентрировано в траншеях вдоль дороги, ведущей из Высокого леса на юго-юго-восток. К счастью, британский аэроплан из третьей эскадрильи обнаружил их, снизился до 150 метров и пролетел над траншеей несколько раз, поливая гуннов огнем из пулемета Льюиса».
15 июля началась битва за Дельвильский лес. Этот день стал первым из двух недель ожесточенных рукопашных схваток и артиллерийских обстрелов. Битва началась, когда трехтысячная Южноафриканская пехотная бригада, в которой состоял и Хью Боустед, получила приказ захватить лес. «Командир взвода вел нас гуськом через сад, – вспоминал он. – Второй лейтенант Смит прорвался, но следующие семеро были застрелены наповал с расстояния нескольких метров, сняты чисто, без единого вскрика».
На вторую ночь битвы Боустед писал: «Нас едва не угробили наши же «стальные мячики» – круглые гранаты с длинным запалом. Их бросали часами, и мы то и дело на них натыкались. Слава богу, обошлось без несчастных случаев, но страху мы натерпелись». На третий день он присоединился к группе снайперов, направлявшейся на Ватерлот-Фарм. «Трое из нас провели там целый день, – писал он. – Перед нами уже лежали шестеро шотландцев из нашей бригады, но, пристрелявшись по немцам, двигающимся от Ватерлот-Фарм, мы смогли их остановить». Через несколько часов раненый Боустед покинул поле боя. «Я с облегчением думал, что теперь наконец-то отосплюсь, – вспоминал он. – Пять дней и ночей мы почти не смыкали глаз, и временами я страстно желал, чтобы меня ранили и я смог выспаться».
15 июля британцы покинули Дельвильский лес и достигли Высокого леса. Во время битвы в штаб британской артиллерии с линии фронта прилетел почтовый
16 июля тяжелая артиллерия вела продольный огонь по немецким укреплениям вдоль горы под деревней Позьер. Дождь и туман сделали невозможной воздушную разведку, и немцы, понимавшие, что британцы готовятся к наступлению, перенесли пулеметы на новые позиции задолго до того, как был разрушен их оборонительный рубеж. Предварительная атака британской пехоты наткнулась на плотный пулеметный огонь, и назначенное на следующий день наступление пришлось отменить.
18 июля был ранен Гарольд Макмиллан. «Очки с меня сорвало взрывной волной, – писал он матери на следующий день, – и больше я их не видел. Мне еще повезло, что они не разбились и осколки не поранили глаза». Взорвавшаяся прямо перед ним граната оглушила его. Когда он пришел в себя и спросил у капрала, что произошло после взрыва гранаты, тот ответил: «Ну, сэр, я увидел немца, он пустился наутек. Так что я его подстрелил, и с него снесло шлем. Тогда я снова его подстрелил, и заднюю часть черепа у него тоже снесло».
На 9 июля была запланирована диверсионная вылазка к северу от Соммы, во Фромеле. Она была поручена австралийцам, многие из которых прошлым летом, осенью и зимой сражались на Галлиполи. К своим труднейшим новым задачам они относились с характерным для них легкомыслием, напевая на мотив церковного гимна «Единственная опора Церкви»:
Мы австралийские солдаты,Нас не боится грозный враг.Ни честь отдать, ни в цель стрелятьНе можем мы никак.Когда войдем в Берлин мы,Их кайзер скажет нам:«Hoch, Hoch! Mein Gott, какой доход,Вам платят сотню фунтов в год –Ведь это просто срам!»Эта вылазка стала для австралийцев их первой наступательной операцией на Западном фронте. Проводилась она с целью предотвратить прибытие на Сомму германских подкреплений. Накануне битвы генерал Эллиот, старший по званию австралийский офицер во Фромеле, которого предупредили о том, как сильны германские позиции, спросил у британского штабного офицера, майора Говарда, что он думает о предстоящей операции. Тот ответил: «Раз уж вы спросили мое мнение, сэр, я должен ответить вам как мужчина мужчине. Это будет кровавая баня».
Генерал Эллиот попросил Говарда отправить Хейгу соответствующий отчет. Тот так и сделал, приведя разумные соображения о том, что в срочной операции нет никакой необходимости, поскольку германские резервы не двигались в сторону Соммы, а значит, сковывать боем было некого. Подчиненный Хейгу командир корпуса, генерал сэр Ричард Хокинг, желал продолжить наступление, во всяком случае, в штабной записи значилось, что «он был вполне уверен в успехе операции и считал, что у него достаточно боеприпасов, чтобы его пехотинцы могли отправиться туда и удержать позиции». Как ни убеждали его отсрочить атаку, Хокинг стоял на своем: «Войска уже готовы к атаке и стремятся к ней, и я считаю, что любое изменение планов их только обескуражит».