Первая просека
Шрифт:
Тем временем Крамсков уже привязал конец веревки за макушку лиственницы, с обезьяньей ловкостью заскользил по веревке вниз и в одну минуту очутился на земле.
— Взялись, товарищи! — подал команду Толкунов.
Все, в том числе и Захар, ухватились за веревку и с гиком, разбойничьим свистом потащили ее. Дерево стало крениться, но где-то на половине остановилось.
— Руби корень! — заорал кто-то. — Видишь — держит!
Затяпал топор, под лиственницей сильно хрустнуло,
Вечером, когда все собрались на ночлег в своем леднике, густо насыщенном запахом прелого сена, пришел и Аниканов. Захару бросилось в глаза, что Андрей снова обрел прежнюю бойкость и самоуверенность. Он принес соленую кету, завернутую в какую-то грязную мешковину.
— В общий котел, братцы, — заискивающе крикнул Андрей, развертывая рыбину. — Бочка разбилась, когда сгружали с баржи… У нас останешься? — обернулся он к Захару, разжевывая большой кусок рыбы. — Зря! Опять искупаешься и заболеешь. Хочешь, устрою тебя на склады?
— Нет, пойду на сплав, там мне нравится.
Из угла послышался голос Касимовой:
— Ну что, Андрей, опять лапти принимал?
— Ага. До обеда. А потом раковины для уборных и ванны. Сто пятьдесят комплектов.
— Ой, смотри, Аниканов, большую ответственность взял ты на себя! Разворуют лапти, не миновать тебе тюрьмы, — не без иронии заметил Толкунов.
Кругом засмеялись.
— А что, один парень в самом деле стащил сегодня пару лаптей! Говорит, старые сносились.
— Между прочим, Андрей, ты не интересовался, — снова послышался из угла голос Касимовой, — почему везут оборудование для ванных и уборных, а не инструмент? Пил и топоров не хватает, работа из-за этого задерживается, а они там… Кто это делает? Узнать бы да в газету прописать. Это же вредительство!
— Мое-то дело маленькое — принимай и сохраняй, — отмахнулся Аниканов.
— Нет, ты должен это выяснить, — настаивала Касимова. — И все коллективно напишем письмо. Как думаете, товарищи, а?
— Правильно, — послышались голоса.
— Вряд ли я что-нибудь узнаю, — усомнился Аниканов. — Там такая путаница в накладных и имуществе, что сам черт ногу сломит.
На следующее утро Захар пошел разыскивать конный парк, чтобы оттуда на подводе добраться до сплава. Парк находился на обширном дворе, наскоро обнесенном жердями. Хозяйство произвело на Захара удручающее впечатление: телеги стояли со сломанными колесами или оглоблями; изнуренные лошади бродили по колено в грязи, у многих из них были сбиты холки или спины, и над ранами роились зеленые мухи.
У ворот Захар увидел добротную
— Куда подвода, не на сплав? — спросил Захар, разглядывая лошадей; левый гнедой был, по-видимому, строевым конем: с правильным экстерьером, с прямо поставленными задними ногами, сухими точеными бабками и чуть вислым крупом. Он немного напоминал Егеря.
— А ты кто? Что за спрос? — Незнакомец лениво приоткрыл сонные глаза.
— Мне нужно ехать на сплав.
— Так это вы — товарищ начальник? — Возчик привстал. Лицо его оживилось и сразу поглупело.
— Нет, я просто пассажир. А ты только начальство признаешь?
— Да нет. — Возчик раздумчиво поглядывал на Захара. — Это я так.
Пока они разговаривали, подошли Ставорский и с ним двое: один пожилой, медлительный, второй — совсем молодой, высокий, в кожаной куртке, со смуглым лицом и фигурой атлета.
— А ты чего, Жернаков, здесь? — спросил Ставорский, протягивая руку. — Наниматься пришел?
— На сплав возвращаюсь, вот записка из отдела кадров. — Захар подал бумажку.
— Это не со мной, а вот с товарищем Бутиным говори, — пробежав записку, указал он на пожилого мужчину. — В его распоряжение выделена подвода, возьмет — не возражаю.
— А чего не взять? — весело посмотрел на Захара тот, кого Ставорский назвал Бутиным. — Что, работаешь там?
— Работал, — ответил Ставорский вместо Захара. — А потом свалился в реку, простудился и заболел… У меня лежал. Это бывший кавалерист, Иван Сергеевич, в кавшколе учился, а потом покалечился, и его демобилизовали. Ему бы не на сплав, а на конный парк, коней он знает и любит; мне же до зарезу нужен комсомолец — бригадир конюхов. Но вот не хочет! Может, вы повлияете на него, Иван Сергеевич?
Бутин с интересом оглядел подтянутую фигуру Захара.
— Чего же не идешь в конный парк?
— Больше нравится на сплаве, — слегка робея, ответил Захар; он как-то растерялся под взглядом Бутана.
— Комсомолец должен быть не там, где ему больше нравится, а там, где он больше нужен. И нечего заставлять людей уговаривать себя — нужно, значит нужно. Тем более ты кавалерист… Ну, поехали, — распорядился он и грузно уселся в бричку.
Рядом с ним примостился парень в кожаной тужурке. Захар вскочил на задок, возчик гикнул, и лошади весело взяли с места.