Первая версия
Шрифт:
Старики Цветковы всю жизнь собирали антиквариат. И за этим благородным делом вырастили оболтуса-сыночка. Который, недолго думая, нанял двоих охламонов, чтобы те обворовали родителей. Наемные воры должны были связать стариков и вынести из квартиры все ценное. Добычу предполагалось сбыть, а прибыль поделить в обговоренных пропорциях. Но жизнь внесла свои коррективы. Один из нанятых оказался психически больным. Когда старики были связаны, вместо того чтобы мирно собирать барахло, этот тип разделся догола, достал из сумки топор и порубил стариков на куски. Напарник в ужасе сбежал. Вся квартира была залита кровью, как скотобойня...
—
Он нервно сглотнул, точно набираясь сил для преодоления невидимого препятствия. И, наконец, выпалил:
— Люба уже много лет сотрудничает с КГБ!
— Что? — слегка остолбенел я.
— Да, еще с советских времен, то есть еще с училища. Они прижали ее на какой-то мелкой контрабанде, когда она ездила на свои первые гастроли с училищем... И, похоже, ей это очень понравилось. Давало, что ли, тайную власть над людьми?
Я слушал крайне внимательно. Денис не производил впечатление интригана, скорее наоборот — чистого и идеалистически настроенного мальчика. Такие не врут, да и с какой бы стати ему наговаривать на сестрицу? Между тем Денис продолжал:
Я узнал об этом случайно. Я не подслушивал, а просто услышал телефонный разговор. Она думала, что одна дома, а у нас отменили утреннюю репетицию, и я вернулся домой. То, что она говорила, было обыкновенным доносом. Я устроил ей скандал, и она вынуждена была во всем признаться. Но ей не было стыдно, она сказала, что я идиот и простофиля. Я никому, кроме родителей, об этом не рассказал. Для них это было страшным ударом... Я и в Большой поэтому отказался идти, хотя на меня был запрос. Видеть ее не хотел. Танцую вот в театре Станиславского...
Денис замолчал.
— А почему ты решился рассказать об этом мне?
— У вас слишком серьезная и ответственная работа. Насколько я догадываюсь, между прокуратурой и КГБ всегда были очень напряженные отношения. Наверное, они Любу специально к вам подослали. Как я мог промолчать?
— Спасибо, — сказал я Денису и крепко пожал ему руку. — Ты даже не знаешь, как ты мне помог.
Он грустно кивнул. Видно было, что ему не без труда далось это разоблачение сестры.
Что ж, все или во всяком случае многое вставало теперь на свои места.
...Только-только я вошел в кабинет, как Ломанов сразу же мне сообщил, что звонил Алексей Сергеевич Зотов, отец Пети Зотова, и сказал, что его друг, ну тот самый, из ГРУ, вернулся наконец-то из Гурзуфа и готов встретиться.
Ломанов протянул мне листок, где кроме номера было записано имя: Бугрицкий Лев Ильич.
Я набрал номер, представился и договорился со Львом Ильичом на два часа. А до того нам с Ломановым нужно было обмозговать положение дел на сегодня, а хорошо бы и на завтра.
Уж больно мне хотелось прижучить «крестного отца» Буцкова, и американские документы вполне давали для этого основания.
К сожалению, с полковником Фотиевым было сложнее — кроме моей уверенности в том, что я видел именно его при убийстве Баби, иного компромата на него не было. Был еще, правда, подземный ход, но это опять же не повод для ареста человека. В конце концов, не он сам его рыл. Да если бы даже и сам.
А что, если потрясти Филина? Но я тут же отбросил эту мысль. Похоже, Филин был из тех, кто выкрутится из любой ситуации и при любой погоде.
К тому же еще и Дудина пропала. Вот поистине чертова баба! Не женщина — оборотень.
Немного поразмыслив, я позвонил Меркулову и рассказал ему о своем решении:
— Костя, Фотиев с повинной не придет, а против него у нас доказательств нет. Надо вынудить его к каким-то встречным действиям, чтобы была возможность схватить за руку.
— Ну и что ты предлагаешь?
— Ты можешь организовать утечку информации, чтобы она дошла непосредственно по адресу — до руководства Службы внешней разведки? То есть они должны узнать, что мы знаем, кто убил Баби Спир и через чьи руки прошла исчезнувшая коллекция Кларка.
— Хорошо, Саша, я прикину, как элегантнее это организовать. Ты хорошо подумал?
— Еще как! Спасибо, Костя.
— Пока не за что.
Что ж, посмотрим, как сработает один и тот же метод с двумя столь разными и столь опасными противниками. Буцковым и Фотиевым.
Я понимал, что больше откладывать нельзя, просто некуда. Еще лучше я понимал то, что вызываю на себя прямо-таки шквальный огонь.
Игорь Доля не любил ездить на такси. Он предпочитал метро. Там, в гуще народа, он чувствовал себя незаметным. А это такое необъяснимо сладостное чувство — быть совсем неприметным и в то же время знать, что ты выше всего этого быдла.
Может быть, из-за этой странной любви к общественному транспорту он и не покупал себе машину. Хотя денег за его высокопрофессиональную работу платили столько, что он мог бы позволить себе приобретать их хоть каждый месяц. Поэтому другой его страстью было посещение дорогих автосалонов. Он как бы выбирал машину, а потом пренебрегал ею, отказываясь от покупки.
И опять спускался в подземелье метро.
На станцию «Беляево» он приехал в последнем вагоне. Выйдя на улицу, он сначала нашел дом. Стоя во дворе и поглядывая на играющих на площадке детей, он вычислил окна нужной квартиры, а потом посмотрел вокруг, прикидывая, где лучше выбрать место для исполнения не только ответственного, но и опасного заказа.
Ровно напротив девятиэтажного пятиподъездного дома стоял точно такой же. На крыше его, чуть наискосок от нужных окон, возвышалась надстройка лифтовой шахты. Мало того, этот второй дом стоял на горке по отношению к первому, что создавало дополнительные удобства.
Еще одно неоспоримое преимущество заключалось в том, что от подъезда, через который предстояло подняться в эту лифтовую надстройку, можно было быстро и достаточно незаметно уйти.
Направо — за угол дома, налево — на проезжую улицу с магазином, около которого всегда много народу, или прямо — через спортивную площадку и корпуса общежитий, к метро.