Первая заповедь
Шрифт:
–Я больше не могу, - отвечала она, падая на колени. – Оставь меня… Спасайся один!
Но он уже нес ее на руках, и скоро холодные волны укрыли их от огня. Хвала Богам! Погоня отрезана, и пожар остался на другом берегу.
Они лежали в траве и никак не могли отдышаться. А ниже по течению восемь охотников, чудом избежавшие смерти, клялись на своих ожогах, что исполнят древний – Закон.
На рассвете они встретились…
И
И тогда Эйла взмолилась к древним Богам, и Боги вдохнули в них силы. И они побежали быстрее ветра навстречу восходящему солнцу. Черные цветы просыпались за их спиной, и странные существа, похожие на людей, резвились вокруг.
Пораженные, отступили охотники, не смея идти дальше. Но поздно! Вот со стоном опустился на землю один, затем другой… И скоро все восемь лежали среди цветов, неподвижные и безмолвные. А когда очнулись, Боги затмили их разум, и, схватившись за копья, они перебили друг друга.
А дети цветов смеялись над ними, продолжая свои беспечные игры.
Нет ничего страшнее Забвения…»
Эту легенду рассказал мне Иль, когда я спросил, что он знает о черных лилиях.
Итак, цветы существовали со времен первобытных и уже тогда обладали известными свойствами. Даже если их создали искусственно, в этом замешана более древняя цивилизация, возможно, из другого мира.
Сам Иль ничего об этом не слышал. Он даже не подозревает, что недавно был фантомом: мы прячем от него зеркала.
ЗАПИСЬ ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Кажется, Иль постепенно к нам привыкает. Во всяком случае, уже не боится и задает сотни вопросов, на которые я сам не знаю ответа.
До сих пор мы скрываем от него правду: просто язык не поворачивается все рассказать. Иль просит отпустить его домой – мы молчим. Но нельзя же молчать бесконечно! Несколько раз, забывшись, я назвал его Славкой. И ребята при каждой встрече поспешно отводят глаза… Парень уже устал от этих загадок. Пора поговорить с ним серьезно. Рано или поздно он должен будет узнать.
ЗАПИСЬ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Теперь уже ясно, что планета необитаема: из долины вернулся кибер, привез снимки. Кругом только развалины, которым сотни лет, и ни одной живой души! Налицо все признаки глобальной катастрофы, хотя с экологией на Вионе (так Иль называет свою планету) вроде бы все в порядке.
Что же произошло? Куда делись люди? Судя по тому, что рассказывал Иль, их цивилизация была похожа на нашу. И вот ее нет, вокруг дикая природа да эти зловещие цветы.
И бедняга Иль на нашу голову! Что нам с ним делать, ума не приложу!
ЗАПИСЬ ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Вчера осторожно сказал Илю
Когда он впервые поведал свою историю, мы долго не могли опомниться. Война двух держав, поражение, оккупация. Горстка патриотов продолжает борьбу. Их ловят, пытают, казнят, но они не сдаются. За их головы назначают награду, их родных объявляют заложниками… За Илем охотились долго и схватили, когда он пытался спасти мать. Потом привезли то ли в лагерь, то ли на секретный полигон: колючая проволока, пулеметы на вышках, солдаты в защитных масках. Иль давно приготовился к смерти, но место казни удивило его: осужденных вели на плантацию черных цветов. Он вспомнил сказку, которую слышал в детстве, но испугаться уже не успел: заломив руки, его ткнули лицом в душистую чашу цветка. А потом наступило Забвение…
Бедный мальчик! Палачи знали, что делали. Они не просто стерли его разум, но получили сведения, которые не смогли добыть пытками и угрозами. Они использовали его тело и мозг, «записав» туда нужную им программу. Он стал орудием в их руках, предал, хотя и невольно, своих друзей. Он помог уничтожить их, сам того не ведая. Он все еще не знает об этом - и слава Богу! Но нам нетрудно было понять, что именно с ним сотворили.
Могу представить, что он почувствовал, когда пришел в себя! Последними, кого он видел в жизни, были его мучители. С тех пор прошли века, но для него время остановилось. И вот он очнулся - и увидел нас! Что он должен был думать? По здравому смыслу, мы могли быть только врагами. Но почему-то вели себя «не по правилам». Зато Иль действовал именно так, как подсказывал горький опыт. С каким трудом я убедил беднягу, что он ошибается! Он и сейчас держится настороженно, хотя врагами нас уже не считает.
За что ему такая судьба? И что будет, когда он узнает о Славке?
ЗАПИСЬ ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Иль ворвался ко мне ночью. Встрепанный, глаза горят, трясется весь, кричит:
– Почему, почему вы не сказали мне сразу? Что я – это он?! Почему?
И откуда только узнал? Ребята не могли проболтаться. Значит, нашел зеркало. А Славкин портрет увидел в кают-компании: по традиции весь экипаж: снимался на Земле перед стартом.
Я молчал, не зная, что сказать. А он без сил опустился в кресло, уронил голову на руки.
– Что вы молчите? Тоже мне гуманисты!Я вам больше не нужен. Так зачем продолжать комедию? Мертвое – мертвым, живое - живым… Что я должен сделать, чтобы вернуть его? Понюхать цветок? Я готов. Поймите, мне терять нечего! Все равно я последний. А вокруг – пустыня… - голос его дрожал.
Я не знал, как его успокоить. Глупо и беспомощно врал, говорил, что мы найдем выход, обязательно что-то придумаем, свяжемся с Землей, – и сам в это не верил. А Иль смотрел на меня и горько улыбался, словно все для себя решил.