Первое задание
Шрифт:
— Упустили, — насмешливо сказал арестованный.
— Нам одного хватит, — ответил Сергей.
Ещё немного прошли молча. Сгустилась темнота. Тишиной дышала улица.
Сергей подтолкнул парня в спину:
— Иди!
— Куда это — «иди»? — не оборачиваясь и неуверенно спросил он.
— На кудыкино поле, чемпион! И не думай, что один ты на свете человек!
Парень обернулся и с недоверием посмотрел на полицейских.
— Иди, иди, — подтвердил Виктор, оглядываясь по сторонам. В его руках тускло блеснул нож, и обрывки верёвки неслышно упали на дорогу.
Ошеломлённый парень медленно растирал вспухшие кисти
— Ну, иди. — Виктор радостно и широко улыбнулся.
Даже в полумраке парень разглядел эту открытую, добрую улыбку и окончательно поверил в своё освобождение. Он внимательно посмотрел на конвоиров.
— Что, запоминаешь?
— А как же, без этого нельзя! Начальство и хороших людей нужно знать в лицо! — И быстро пошёл вдоль улицы. Но через несколько шагов остановился, оглянулся и тихо, восторженно выпалил: — А что я дурак — это точно! До встречи!
И таинственным призраком растаял в темноте.
Ждали они день за днём — подойдут, дадут знать о себе подпольщики. Ругали себя последними словами на чём свет стоит — растерялись, не договорились тогда же о связи…
Две недели прошло с того вечера. Виктор нервничал, а Сергей рассудительно успокаивал:
— Не бесись, не всё сразу. Не разрешают ему, не доверяют нам. Подумаешь — отпустили! Ну и что? Может, мы задание имеем от гестапо втереться к ним в доверие? Там не дураки сидят. Чудо какое — отпустили! Скажи спасибо, если они нас хоть на заметку возьмут, проверят как следует, а уж потом…
Виктор понимал, что его друг прав. Подвига они не совершили. Даже риска почти не было. В таких облавах всегда понатаскают сотни людей и сразу же больше половины отпустят. Командир взвода на другой же день как-то нехотя спросил Виктора:
— Отвели?
— Так точно!
— Вот и молодцы.
Виктору показалось, что они поняли друг друга. Может быть, только показалось.
Долго Виктор не мог заснуть — тревожили воспоминания. То виделась падающая, судорожно взмахивающая большими крыльями, обречённая птица, то появилось разбитое лицо парня с листовками, то слышался тихий, торопливый голос умирающего командира полка: «Не будьте простачками, не ждите у моря погоды — под лежачий камень вода не течёт. Сейчас в мире заварилась такая каша, что человек в нём, как крупинка в полковом котле: убери одну — каши меньше не станет. Но и без копейки рубля не будет. Короче говоря, каждый должен сделать для победы всё, что в его силах».
Ещё вспоминались дом, школа и черноглазая озорная девчонка… Где-то ты теперь, что думаешь обо мне? Люба — Любушка, Любушка-голубушка…
И почему-то вслед за Любой возникла юная переводчица из комендатуры, но не прыгающая и смеющаяся, а серьёзная, со строгим взглядом тёмных, пронизывающих глаз… Легко перехватило дыхание, слеза покатилась по щеке. «Кисель вишнёвый», — глубоко вздохнув, тихо прошептал Виктор и, зябко вздрогнув, решил при первой же возможности убежать в лес, к партизанам. Это решение немного успокоило, и он наконец уснул.
Покушение
— Осмысли, Володя, — сказал командир. — У Тихона отобрали наши листовки, он оказывал сопротивление, а его отпустили. Это могло произойти только в том случае…
— Если Тихона конвоировали честные люди, — продолжил комиссар.
— Не только честные, но смелые и решительные.
— Ваня, кончай меня агитировать. Переходи к делу, — улыбаясь проговорил
— Да, подполью связь с полицейской ротой пока установить не удалось. А дело нужное.
— Надо попробовать самим.
— Володя, как с тобой легко! Всё ты понимаешь, на лету схватываешь.
— Не ухмыляйся и не хитри, — без обиды сказал комиссар.
— Что поделаешь?
— Тихон один знает в лицо ребят, которые его отпустили.
— Ну, и что же предпринять?
— Послать Тихона.
— Этого шалопая?
— Не такой уж он шалопай. Горячий — верно, но других грехов за ним нет.
— Ну, хорошо. А как он их найдёт?
— Подключим тётю Дашу. С Иваном Фёдоровичем я уже договорился.
…И вновь Тихона встретили пустынные, почти безлюдные улицы, мрачные лица горожан с потухшими глазами. Вечером он пришёл на явочную квартиру, в дом тёти Даши — пожилой, но ещё достаточно бойкой женщины, которая работала уборщицей в городской управе. Тихон отдохнул с дороги, подкрепился скудным ужином, и, когда стемнело, вышел в сад подышать воздухом. Полная луна еле-еле просматривалась сквозь высокую облачную завесу. Чистый, прохладный воздух, напоённый запахом заснувших садов и убранных огородов, врывался в грудь, наполнял лёгкие и, казалось, проникал в каждую клетку. В стоявшем неподалёку доме бургомистра вспыхнул яркий электрический свет. Раздался еле слышный металлический скрип — кто-то открыл форточку.
«Тоже кому-то жарко», — подумал Тихон и, сам не зная зачем, пошёл на огонёк по устланному листвой саду.
На фоне мрачного неба два светящихся окна казались сказочными. И вдруг зазвучал рояль. Тихон замер, зачарованный. А звуки крепли, росли, потом затихали и, побеждая слабость, возникали вновь — резкие и тревожные.
Подчиняясь какой-то неодолимой силе, Тихон оказался возле окон. Быстро забравшись на толстый сук яблони, он увидел всю комнату. Играла девушка. Взор её был устремлён вперёд, плечи вздрагивали в такт музыке, и казалось, что она плачет. Бледная и хрупкая, девушка почудилась Тихону воздушной и по-неземному прекрасной. «Ангел небесный», — восхищённо прошептал он и, не отрывая глаз от окна, крепко прижался щекой к гладкому стволу яблони. Девушка перестала играть и, лёгким движением руки убрав упавшие на глаза волосы, подошла к окну.
У Тихона перехватило дыхание, он отрешённо смотрел на это чудо.
Большие, печальные глаза задумчиво устремились через стекло в темноту, прямо на Тихона.
Что-то дрогнуло в нём, сердце сладко сжалось, потом стало жарко и приятно закружилась голова.
Девушка ушла в глубь комнаты, погас свет. А Тихон долго всматривался в окно, надеясь ещё, хоть на миг, увидеть незнакомку…
В дом он вернулся с радостным чувством, будто приобрёл для себя что-то очень редкое и дорогое.
А на другой день тётя Даша уселась с корзиной жареных семечек на скамейку у своих ворот. Торговля шла бойко. За забором, переминаясь с ноги на ногу, стоял Тихон и посматривал в щель. Ему хорошо было видно всех проходящих по дороге. Казармы карательной роты располагались в конце этой улицы, и мимо дома тёти Даши всё время сновали полицейские. Расчёт был прост: Тихон увидит знакомых ребят, подаст сигнал тёте Даше, она подзовёт их к себе и проводит во двор. План этот не был надёжным, но ничего лучшего они придумать не могли.