Первостепь
Шрифт:
Бесплодные думы. Полночи прошло. Львиный Хвост вдруг вспомнил о своей затее, поднялся. Есть у него с собою сер-камень, кресало, и трут тоже есть, вот только дров он не набрал никаких, не успел. А сейчас, в темноте, где найдёт он подходящий тополь, где найдёт ясень? Подумал Львиный Хвост, подумал – и махнул рукой на всё. Устроился на холодной земле, только сумку под голову подложил, и попытался уснуть. Немного покорчился – да и уснул.
А приснилась ему рысь. Обычная рысь, зоркоглазая, уши с кисточками. Рысь как будто его благодарит, а он – он вроде как не понимает. Вроде как даже злится немного, рукой на рысь машет. А та… та вдруг сменилась в лице и стала Степным Орлом. Тем самым. Тудином.
– Мы отдадим тебе Чёрную Иву, – говорит вдруг Степной Орёл, – Надо сразу бежать. Останови женщин!
Странные слова. Но ещё страннее ответ. Намного страннее:
– Нет, не хочу! – кричит Львиный Хвост. Не хочет он Чёрную Иву, Степной Орёл должен знать, что не хочет, потому что такой же, такой же самый, но… но проснулся уже Львиный Хвост. От изумления проснулся. Чёрную Иву не хочет! В самом деле, не хочет?
Ещё не рассвело. Тишина вокруг почти мёртвая, удивительный покой, равновесие. Львиный Хвост даже боится вдохнуть, чтобы только не поколебать такой величественной тишины. Что-то новое наблюдает он в этом мире, что-то новое чувствует, что-то такое… безмолвное. Но нужно дышать, нужно жить – и он делает вдох. Тишина порушена звуком громкого вдоха, а вместе с этим возвращаются мысли. Привычные мысли. Но немножко другие. Привычно-другие. Ведь он не хочет Чёрную Иву. Он – вправду – не хочет. Он сам так сказал, настоящий. Тогда чего же он хочет? Чего? Ничего. Хочет просто чего-то хотеть. Хочет хотеть. Чего-то придумать себе и хотеть. Придуманного хотеть. Не настоящего. Как так может быть? – удивляется Львиный Хвост. Как будто вовсе и не он этого хочет. Как будто кто-то другой за него. Тогда кто же?.. Но – точно – не он. Ведь он, настоящий, он чётко сказал: не хочу! Ответил Степному Орлу, тому, кто уже с крыльями.
Холодное утро. Замёрз он. Солнце ещё не взошло, только первые робкие всполохи выкатываются на восходе, и тишина всё ещё такая пронзительная, что Львиному Хвосту даже страшно пошевелиться. Вдруг вспугнёт тишину. Вдруг вспугнёт.
Но вдали, на восходе, заревел лев – и тишины больше нет. Откликнулись птицы, завыла гиена, замычал бык, заржали лошади. Все сразу вдруг подали голоса, как по команде.
Поднялся Львиный Хвост, отряхнулся. Пора ему идти назад. К полудню вернётся в стойбище. Принесёт в чум три форели, а после… После где-нибудь уединится и снова станет думать. О чём-то таком думать. О новом. О том, кто это думает вместо него. Кто такой думает? Кто?
Львиный Хвост подходит к запруде и не верит своим глазам. Рыбы ушли. Все три рыбины исчезли.
Но длинный красный луч света упал на песок. Солнце подсказывает незадачливому охотнику. Он глядит туда, где прошёлся луч света, и видит дорожку следов.
Рысь пришла за добычей, покуда он спал. Рысь забрала всех рыбин. Всех трёх. Одну за другой утащила, три раза ходила.
Львиный Хвост задумчиво озирается. Рысь ему снилась. Сон не соврал. И он сам не соврал тоже. Степному Орлу – не соврал! Там он говорил, настоящий.
Чего же хочет он, настоящий? Как будто бы ничего. Ничего он не хочет. По следам рыси прошёлся, нашёл рыбий хвост, нашёл кости. Посмотрел, развернулся и направился в стойбище.
****
Ещё до рассвета Чёрная Ива с другими женщинами и детьми отправилась в лес. Они переплывут на плотах реку, на том берегу много орешников, желтогорлые мыши, должно быть, уже собрали самые лучшие орехи в своих кладовых, женщины будут искать эти подземные склады и отбирать у мышей их запасы. Ну и сами тоже будут собирать то, что недобрали мыши, белки и медведи.
Дождь до вечера не польёт, хотя небо серее, чем волчья шкура. Но ветер пока ещё тёплый. Таймени придут с другим ветром. Хотя, лучше бы не пришли.
Режущий Бивень разобрал крышу навеса над сложенным на мелких камушках мясом. Пускай до вечера обдувается ветром и получше вялится. А он займётся новой острогой.
Хороший наконечник для гарпуна сделать не так-то быстро. Сначала нужно надпилить бивень и отломить кусок нужной длины. Затем каменным резцом глубоко прорезается контур будущей заготовки, и заготовка выламывается. После чего в ней вырезаются загнутые назад шипы в виде ёлочки. Кроме наконечника гарпуна нужны ещё два отдельных зубца, которые не позволят пронзённой рыбе сорваться.
Режущий Бивень хороший мастер. Работа спорится в его руках. Но у него нет материала для надёжного древка. Хорошие тисовые деревья растут на том берегу, туда отправился Крепкий Дуб. Крепкий Дуб привезёт пригодную ветку или молодой ствол и для остроги Режущего Бивня. Режущий Бивень в ответ сделает наконечники для остроги Крепкого Дуба.
У Режущего Бивня хорошее настроение. Как-то он даже разнежился. Наконец-то не надо охранять в своих мыслях Чёрную Иву, наконец-то можно немного отдохнуть, ведь за орехами отправились одни только женщины, мужчин с ними нет. Потому можно не думать, как она там и кто на неё сейчас глядит. Никто не глядит. Только дети и женщины. И Режущий Бивень может отдохнуть от своих дурацких подозрений, в которых уже совсем запутался. И ничего не понимает. Просто… Просто, он любит Чёрную Иву – и всё! И никому её не отдаст. Никому!
Пасмурный день перевалил уже свою середину, когда вернулся Крепкий Дуб. Режущий Бивень доволен привезенным для его древка молодым тисовым стволом. Крепкого Дуба радуют наконечники. Он подсаживается к костру, угощается мясом. Не спеша пожёвывая, Крепкий Дуб рассказывает, как искал нужные деревца, как рубил. И ещё говорит одну странную вещь: кто-то распугал всю дичь на том берегу. Там зловеще тихо.
Режущий Бивень, конечно же, сомневается:
– Кто мог её распугать, Крепкий Дуб? Там ведь никто не охотится. Женщины утром, наверное, распугали.
Но он не очень уверен в правоте своих предположений. Крепкий Дуб вторит его сомнениям:
– Какая дичь испугается женщин? Желтогорлые мыши? Женщины уплыли вниз по реке, далеко от меня. Птицы не пели обычных песен. Не просили у осени ещё солнышка.
Кто мог напугать даже птиц, Режущий Бивень не в силах предугадать. Он глянул на серое небо – может быть, надвигается буря, от которой загодя прячутся птицы… Нет, непохоже на бурю, усталое хмурое небо, у которого, кажется, вовсе нет сил, чтоб буянить. Но тогда он не понимает. Ничего не понимает. Скоро вернётся Чёрная Ива, что-нибудь новое расскажет она, тогда и прояснится.
Зоркий Ястреб, молодой охотник, подходит к костру. У него дело. Он хочет новую татуировку, ведь скоро большие праздники, на которых всем нравится покрасоваться. Он приготовил угли.
Режущий Бивень берёт самый острый резец и идёт с Зорким Ястребом к далёкому костерку на краю лагеря.
В костре достаточно углей. Режущий Бивень выкатывает их палочкой на плоский камень, затем крошит другим камнем. Потом усаживается напротив Зоркого Ястреба, подставившего плечо, и делает аккуратные надрезы. Зоркий Ястреб хочет иметь на плече голову своего тёзки. Режущий Бивень чертит изогнутый клюв, отверстие ноздри, большой круглый глаз с круглым зрачком внутри, контуры перьев на голове и на шее, покатую линию головы. Надрезы глубокие, до крови, но Зоркий Ястреб не дрогнет. Мастер втирает в надрезы тёплый угольный порошок, кровь в ранках быстро свёртывается.