Первостепь
Шрифт:
Шаман швырнул горящую головешку в небо, но она быстро упала. Заполыхала трава. Завыл волк где-то за стойбищем. Отозвался другой. Зашумели деревья. Вскрикнул филин.
Режущий Бивень в отчаянии. Если б он мог сейчас говорить, он бы крикнул проклятие: «Чёрный дух, почему не мог явить себя раньше, чтобы мы подготовились, чтобы Чёрная Ива не уходила!» Но его губы мертвы. И его мысли мертвы. Потому что он – воин. Он гасит горящую траву, чтобы та не запалила стойбище. Завизжали женщины, запричитали. Охотники потрясают схваченным наспех оружием. Недолго длится затмение. Солнце, побыв в плену, высвобождается. Чёрный дух отступает. Люди гонят нечистого.
****
На Соснового Корня печально глядеть. Сгорбился, будто старик, в глазах пустота. Его сердце не радуется, ничему уже больше не радуется, и это так плохо, от этого грустно глядеть на Соснового Корня, не хочется даже глядеть. Чтоб не грустить самому.
Они вышли ранним утром, ещё до рассвета. Режущий Бивень подговорил Львиного Хвоста и Соснового Корня найти затопленную лодку, чтобы вытащить из неё вражеский дротик и принести шаману. Возможно, шаманские духи-помощники сумеют что-то сказать об источнике колдовской силы чужого оружия.
Сосновый Корень печален. Но и у самого Режущего Бивня тяжесть в груди. Его сердце тоже сжато тоской, оттого и Режущий Бивень глядит вокруг хмурыми глазами. Сосновый Корень рассказал, как видел Кленкена, как говорил с тем – и Режущий Бивень вспомнил. Он тоже видел Кленкена, задолго до Соснового Корня, видел и звал. Он хотел, чтоб Кленкен отменил оргии, он призвал Кленкена – и тот отменил. Теперь оргий нет, как и хотел Режущий Бивень. Но вдобавок нет итого, чего Режущий Бивень никак не хотел. Нет Чёрной Ивы. Нет других женщин. Нет многих детей. Оттого Режущему Бивню не по себе, оттого его сердце в неизбывной тоске, а сам Режущий Бивень, как может, старается об этом не думать. Старается отвлечься. Он что-то должен сделать взамен. Хоть что-то сделать для людей, у которых теперь столько горя. Из-за его неразумия. Зачем звал Кленкена, зачем?
Сжал губы Режущий Бивень. Сердце в груди так щемит, что, кажется, может остановиться, не выдержать. Ещё два шага он сделает – и упадёт. Ещё три шага… не падает. Идёт, скрепя сердце. Про Кленкена никому не обмолвился, в себе схоронил. Как он может такое сказать, как сознается?.. Лучше ему об этом забыть, он приказывает себе позабыть, навсегда – и его голова, может быть, забывает. Голова, но не сердце. Сердце щемит. Сердце тоскует. В сердце печаль. Неизбывная.
На их шеях болтаются обереги из лунного камня. Режущий Бивень уверен в успехе своего предприятия. Враг выпустил несколько дротиков по нему, но он жив. И от забытого дротика не может быть много вреда. Вода, наверное, смыла уже всё колдовство.
Львиный Хвост тоже не выглядит радостным. Сильно задумчивый Львиный Хвост, о своём о чём-то думает, о Черепахе, конечно же. И ему Режущий Бивень «удружил», призвав Кленкена, потому не хочет встречаться взглядом со Львиным Хвостом. Не глядит вообще на того. Больше думает о Сосновом Корне. Перед этим хотя бы не виноват. И, наверное, может помочь Сосновому Корню. Очень любил тот жену. Не может вынести потерю Игривой Оленухи. Но что люди болтают, будто Сосновый Корень вообще помешался от горя, этому Режущий Бивень не верит. Ничего нет непоправимого. Просто Режущий Бивень ведь был уже там, встретил Чёрную Иву и теперь спокоен. Насчёт этого спокоен. Теперь знает: всё в жизни течёт как надо. Потому следует плыть по течению, а не наперекор. Сосновому Корню надо помочь плыть по течению, надо чем-то его увлечь, надо, чтоб тот понял, для чего пришёл на эту землю. Не для бесплодной тоски. Отнюдь.
Режущему Бивню становится легче. Он тоже пришёл сюда не для грусти. Случилось то, что случилось – и хватит об этом грустить. Он звал Кленкена по неразумию, он не ведал, что делает – теперь вот стал ведать. Теперь он другой. Теперь новый. И про старого помнить не хочет. Не хочет и не будет.
Светает долго. Пасмурное небо обволочено серой пеленой, сквозь которую плохо проходит утренний свет. И степь, и река будто скованы оцепенением, вялые воды не плещутся, вялые травы с ночи поникли.
Режущий Бивень теперь думает о своём предприятии. Смогут ли духи шамана справиться с вражьим оружием? Наверняка.
Еохор – грозный шаман. Великий. Режущий Бивень помнит, как последней весной вздорный пустой не-охотник Высунутый Язык непочтительно обратился к шаману и сказал непотребное об его духах. Лицо Еохора побагровело, в его руке, непонятно откуда, появилась кость гиены, он ткнул этой костью в сторону Высунутого Языка, и тот сразу запнулся. Шатаясь, ушёл. Но злой дух гиены вселился в него. Его стало рвать и крушить. Очень скоро он умер. Никто не промолвил и слова шаману, никто не посмел возразить его духам. Духам не возражают.
Но сейчас и с шаманом что-то неладное происходит. Или ладное, но непонятное. Как будто следит за Режущим Бивнем. Просто по пятам ходит. И пристаёт со всякими нелепыми вопросами. «Режущий Бивень как думает, Медвежий Коготь стойкий охотник? А кто более стойкий, Медвежий Коготь или Крепкий Дуб? А из женщин кто самая стойкая, из молодых женщин, не из старух? Режущий Бивень уже подметил себе такую?» Это надоедает, такие глупые вопросы. Дети с подобными нелепыми вопросами иногда пристают, но шаман – какой же он ребёнок?.. Может быть, из ума выживает от старости. И как тогда быть? Кто поможет расколдовать дротик?
Одинокий молодой волк следит за путниками. «Рядом с Кленкеном тоже был молчаливый волк», - говорит вдруг Сосновый Корень. Режущий Бивень резко поворачивает голову, будто на крик об опасности. Волк как волк, но опять поразило имя Кленкена. Гораздо больше, чем волк. Про волка даже совсем и не думает Режущий Бивень, а вот Львиный Хвост строго потряс копьём, и серый завертел мордой. Выходит, знает, что значит копьё. Держится точно на расстоянии броска. Сосновый Корень приостанавливается и пробует объяснить серому брату, что они идут не за мясом, но тот не хочет понимать. Возможно, волк не обычный. Возможно, один из духов шамана следует за охотниками в волчьем обличье. Что ж, у них нет оснований его обижать.
Режущий Бивень размышляет опять о шамане. Наверняка, этот волк связан с ним. Раз шаман теперь ходит по пятам, как же может оставить одного? Потому и послан волк-разведчик. Ведь шаман всё должен знать. Режущий Бивень как-то спрашивал у шамана, как тот в тяжкие времена обнаруживает для охотников дичь. И шаман пояснил, что привлекает на помощь духов. Они разлетаются и разбегаются по степи и сообщают шаману, что видели. Этот волк сообщит о трёх путниках; когда они принесут вражеский дротик, Еохор уже будет знать, как обычно. Но шаман может видеть всю степь и без помощи духов. Когда его душа покидает тело, она поднимается высоко в воздух, к коршунам и стервятникам, и оттуда обозревает округу. Так часто бывает. Перед всеми большими охотами шаман заранее говорит, где искать добычу. Но где искать затопленную лодку, Режущий Бивень помнит сам. К вечеру они будут на месте, если только духи не выкажут дурной знак им навстречу.