Первый день вечности
Шрифт:
Я зарделась. Я успела привыкнуть к комплиментам. Их в избытке отвешивали мне клиенты, фотографы и мужчины-модели, с которыми иногда мне приходилось работать в паре. Но любое лестное слово Жени заставляло меня заливаться краской. Я вся дрожала под ласковым взглядом его карих глаз и старалась изо всех сил найти в них хотя бы искорку восхищения. Обычно эти поиски заканчивались тем, что я сгорала в огне его сдерживаемой страсти. Или это была моя страсть, а остальное я лишь придумала?
– Ты покраснела… – Женя коснулся пальцами моей щеки.
– Это все из-за тебя. Ты меня смущаешь.
– А
Я замялась. Сейчас я была очень близка к признанию и знала, что должна остановиться, пока не сболтнула лишнего.
– Я такой же мужчина, как и они, – улыбнулся Женя. Он подсел ко мне еще ближе. По спине пробежали уже знакомые мурашки. Внизу живота порхали бабочки. Я сглотнула, от волнения забыв дышать.
– Ты лучше всех, – выдавила я.
Женя наклонился и, аккуратно взяв меня за подбородок, повернул мое лицо к себе. Я почувствовала его дыхание на своей коже. Мир завертелся в хаотичном танце.
– Я давно хотел сказать… Это, наверное, глупо, ты такая молодая, у тебя вся жизнь впереди. Зачем тебе такой старикан, как я…
Мое сердце сделало сальто синхронно с желудком. Я ждала первого в жизни признания, и оно последовало.
– Я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя, – выпалила я, не веря собственному счастью. Самый идеальный мужчина на свете признался мне в любви. Об этом мечтает каждая девушка на планете. И вот моя мечта стала реальностью. – Я тебя просто обожаю…
Я хотела добавить что-то еще, но Женя не дал мне закончить. Мягкие, теплые губы коснулись моих. Время замерло. Этот поцелуй был совсем не таким, как те, что когда-то торопливо срывали с моих губ парни из класса. Он был глубже, более чувственный. Не вызывало сомнений, что Женя давно стал виртуозом в искусстве страсти нежной. «Интересно, – не вовремя мелькнула мысль, – скольких женщин он целовал за свои двадцать пять лет?»
Когда любимый отстранился, я почувствовала неожиданную пустоту. Мне хотелось большего, но Женя уже сидел на прежнем месте и весело рассказывал какую-то шутку. Как он мог так быстро переключиться, я не понимала. Меня всю трясло, словно в лихорадке. Я не слышала ни единого слова из длинной речи своего идеального мужчины.
Наш поцелуй послужил началом нового витка в моей жизни. Теперь мы больше не стеснялись говорить о чувствах. Женя обнимал меня, как только мы оставались наедине, и не выпускал из крепкого кольца объятий часами. Мы целовались, пока губы не начинали болеть, а сознание не меркло от нехватки кислорода. И тем не менее дальше этого мы не продвинулись ни на шаг. А ведь мне было семнадцать и, наверное, я оставалась последней девственницей в своем классе. Серьезно, даже Литовцева давно меня опередила.
Неделя моды в Париже стала моим триумфом. Гламурные журналы пестрели моими снимками с дефиле. На страницах газет стало проскакивать мое имя. Журналисты называли меня подающей надежды молодой моделью, которая в скором будущем сможет поспорить за пальму первенства с мировыми знаменитостями. Меня приглашали везде. Я участвовала в громких рекламах самых известных брэндов. Побывала
– Эх, хорош Измайлов, – как-то после просмотра вечернего выпуска новостей вздохнул отец. – Жаль только, что убьют парня не сегодня, так завтра. Долго ему подобные разоблачения сходить с рук не будут. Плевать, что сын олигарха, и не таких убирали…
Мое сердце тревожно замерло. Страх сковал все члены, мешая пошевелиться. Перед глазами заплясали черные мушки. Я едва удержалась на ногах, чтобы не потерять сознание. Отец не подозревал, что его слова всколыхнули в моей душе. Родители по-прежнему, не догадывались о нашем близком знакомстве с Женей. В отличие от сестры, которая однажды весенним вечером видела, как мы целовались возле машины. Вопреки моим ожиданиям, Лерка проявила невиданное для нее чувство такта и промолчала. Даже мне не выдала своего отношения к моему роману.
– Когда мне было семнадцать, я тоже была влюблена в тридцатилетнего. В отличие от твоего, он был женат. В общем, у нас ничего не вышло. Ну, кроме… Ну, ты понимаешь…
Это был единственный комментарий Леры. Я невольно подумала, как мало знаю о своей собственной сестре. Жаль, что мы никогда не были и уже не будем близки, как бывает у других.
После слов папы я стала внимательнее следить за новостями, стараясь не показывать своего интереса Жене. Несколько раз я откровенно расспрашивала Севу, который, в отличие от меня, понимал в политике хоть что-то. Мы с Басаргином за прошедшие месяцы стали близкими друзьями. С ним я могла быть откровенна, в том числе и насчет наших с Женей отношений и своих страхов.
– Я боюсь, – призналась я как-то после фотосессии, которую проводил мой друг.
– Чего? – Сева собирал инвентарь и не смотрел на меня. Он думал о чем-то своем, но я была полна решимости выяснить все, что не давало мне покоя.
– Это насчет Жени. – Колени тряслись, я чувствовала себя страшно неуютно, ступая на скользкую почву.
– Он тебя любит, можешь не сомневаться. Запал, как мальчишка, в первый раз, – улыбнулся Сева, не отрываясь от своего занятия.
– Я не об этом, – резко прервала я.
– Не об этом? – удивился Басаргин. Он впервые поднял глаза. Заметив выражение моего лица, он тут же отставил в сторону фотокамеру и тюки с декорациями. – Так, выкладывай все по порядку.
– Меня волнует его работа. Я понимаю, это не мое дело, но то, чем он занимается… Я уверена, это опасно. Мой отец… он сказал, что за такое могут… – Я замялась, не в силах произнести вслух страшные слова. – Короче, за это могут убить…
Сева подошел ко мне, приобнял за плечи и усадил на жесткий кожаный диван.