Первый день вечности
Шрифт:
Едва ступив в зал прилета, я очутилась в объятиях Жени. Прежде он никогда не позволял себе подобных нежностей на людях. Но сегодня случай был совершенно особый, и я была крайне признательна любимому за чуткость. Уткнувшись носом в мягкую ткань его куртки, я ощутила, как напряжение последних часов отпускает меня.
Мы стояли, не шевелясь, минут пять. Женя шептал мне в волосы что-то утешительное. От его голоса на сердце становилось теплее, и руки уже не так сильно дрожали. Вспышка фотокамеры заставила нас отпрянуть в стороны. Мой парень первым пришел в себя. Он обвел взглядом переполненный зал в поисках папарацци. К сожалению, найти одного человека в такой толпе все равно что углядеть иголку в
– Черт, – выругался Женя и, схватив меня за руку, потащил к машине. Дурные предчувствия вернулись и с новой силой принялись терзать мой измученный разум.
– Что это было? – спросила я. Голос звучал слабо и совсем по-детски.
– Не что, а кто, – буркнул Женя.
Он полностью погрузился в свои мысли, наверное, искал способ избежать огласки. Связь с несовершеннолетней девушкой могла сильно повредить человеку его профессии. Никто не станет разбираться, что возраст согласия в России шестнадцать лет, а мне уже почти полгода как исполнилось семнадцать. Я прекрасно это понимала и теперь не знала, за кого боюсь больше: за любимого мужчину или за сестру. Пожалуй, все же за сестру, решила я. Жизнь важнее репутации, а жизнь Леры все еще была в опасности, хоть ее и перевели из реанимации в обычную палату около часа назад. – Может, кто-то просто хотел сфотографироваться на фоне табло прилетов? – предположила я, прекрасно зная, что это не так. Я нутром чуяла, когда объектив камеры направлен на меня. Я была прирожденной моделью, мой организм инстинктивно реагировал на близость любого фотоаппарата от банальной мыльницы до профессиональной зеркалки.
– Нет. – Любимый замялся, словно размышляя, говорить ли мне все или утаить половину информации, как он поступал обычно. Видимо, в этот раз он решил не скрытничать. – Я уже некоторое время копаю под одного дельца. Не будем называть имен: тебе ни к чему проблемы. А он в ответ решил «приглядеть» за мной. До сих пор я удачно уходил от слежки. У меня везде свои люди, так что было не слишком сложно. А сегодня я расслабился, вернее, я понимал, что тебе я нужен. А ради тебя я готов совершать любые безумства. Даже если это будет стоить мне… репутации.
Я догадалась, что Женя перестроился на ходу. Он собирался сказать что-то другое, но ужас, застывший в моих глазах, заставил его подобрать более мягкое слово вместо того, что так и вертелось на языке. Даже про себя я не решалась произнести его, боясь накаркать беду.
Я уставилась в окно.
Весенние оптимистичные пейзажи пролетали мимо на скорости сто сорок километров в час. В «ягуаре», который Женя использовал, когда собирался на неофициальные встречи, скорость практически не ощущалась. Глаза щипало от подступающих слез. Я не хотела, чтобы любимый видел, в каком я состоянии, хоть и осознавала, что он и без того прекрасно знает: этот день точно не лучший в моей жизни.
Теплая рука легла поверх моей ладони.
– Ксю, не переживай, все будет хорошо, – мягко проговорил Женя. – И с сестрой, и со мной.
– Я знаю, – всхлипнула я. Уверенности не было, да и не могло быть в сложившихся обстоятельствах.
– Не знаешь, – Женя словно прочитал мои мысли, – но ты должна верить.
– Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня.
– Будем надеяться, что мне показалось и мы имели дело не с чокнутым папарацци или сыщиком. Но если все же это так, у меня есть один план, как избежать нежелательных последствий.
– Какой?
– Вначале я должен обсудить кое-что с Севой.
– Мне бы стало намного легче, если бы ты сперва поговорил со мной, – призналась я.
– Ладно. Твоя помощь тоже понадобится, – кивнул Женя, не отрываясь от дороги, изумрудной лентой раскинувшейся перед нами. – Если наше с тобой фото появится в газетах, ты представляешь, что подумают
Я кивнула. Все это мы уже не раз обсуждали, но никогда с такими подробностями.
– Придется, – продолжил Женя, – давать опровержение. Мол, ничего такого не было и быть не могло. Мы просто друзья и все такое. Естественно, ты тоже попадешь под прицел журналистов. А учитывая твою известность, сенсация получится еще та. Но ты модель, а значит, любые скандальные связи только поднимут твой рейтинг. В вашем бизнесе – чем больше скандалов, тем лучше. Но я не могу в этом участвовать, понимаешь? – Он посмотрел на меня, словно извиняясь. – Если Сева согласится, мы выставим все так, будто ты встречаешься вовсе не со мной, а с ним. Модный фотограф имеет право и на причуды, и на романы со школьницами. Это не страшно и всем привычно. К счастью, тебе уже семнадцать, а значит, закон в данном случае не нарушается. Ну а этот несчастный снимок… Случайность… Дружеский акт… Скажем, что я всего лишь выступил в роли твоего утешителя после вашей бурной ссоры. Как и любая девчонка, ты первым делом побежала к лучшему другу своего парня, чтобы выяснить, в чем проблема. Наши объятия вполне могут сойти за дружеские, – повторил он и кивнул, словно пытался убедить прежде всего самого себя.
Я шумно выдохнула. Как быстро в его голове созрел план! Отчего-то вдруг стало очень обидно. Выдать меня за девушку Севы! Возмущение плескалось внутри, готовое вот-вот вырваться наружу. И все же слабенький голос рассудка упорно твердил, что любимый прав. Так будет лучше для всех. Репутация Жени останется незапятнанной, в то время как наши с Севой рейтинги наверняка поползут вверх. Индустрия моды просто обожает интимные скандалы, а вот в политике для них места нет. Уже через минуту я взяла себя в руки. К счастью, ничего лишнего я сказать не успела.
– Ксюнь, я понимаю, что все это не очень приятно, и постараюсь придумать, как минимизировать потери, – извиняющимся тоном добавил Женя. Он, как обычно, безошибочно угадал мое настроение.
– Не надо ничего придумывать, – оборвала его я. – План отличный. Небольшая шумиха вокруг моего имени не повредит. А с ролью девушки Севы я справлюсь. Это не сложнее, чем позировать вниз головой. Уверена, агент придет в восторг от идеи немного потрепать мое имя в прессе.
Я, скорее, почувствовала, чем услышала, как Женя выдохнул с облегчением.
Все оказалось хуже и куда сложнее, чем я предполагала. Проблемы ударили сразу со всех сторон с такой мощью, что сопротивляться их шквалу обычной старшекласснице было явно не по плечу. Состояние Леры вызывало у врачей огромные опасения. И дело было не столько в физическом состоянии сестры, сколько в душевном. Пока она находилась без сознания, мы молились, чтобы она пришла в себя. Но когда сознание вернулось, стало ясно, что их отношения с покойным Олегом были куда серьезнее, чем мы полагали. Лера впала в глубокую депрессию, и это мешало ее выздоровлению. Мама практически не отходила от постели больной дочери, а отец начал частенько прикладываться к бутылке. Я больше, чем когда-либо прежде, оказалась предоставлена самой себе. Единственным лучиком света в сгустившейся тьме стал для меня Женя. Хотя, если быть до конца откровенной, Сева и Настя тоже помогали чем могли, не оставляя меня одну и неизменно проявляя участие.