Первый дон
Шрифт:
— Папа, зачем ты нас позвал? — Чезаре смотрел в окно. Бьющая через край энергия распирала его. День выдался прекрасным, ему хотелось провести его в городе. — В полдень на площади большой карнавал, который нам…
Александр направился к своему любимому креслу, которое стояло в углу.
— Сядьте, дети мои.
Все трое опустились на большие шелковые подушки.
Он улыбнулся, обвел их рукой.
— Мы — самая великая семья в христианском мире.
Нас ждут подвиги, которые мы совершим во славу святой римской католической церкви. Мы спасем много душ и будем жить очень неплохо, выполняя Божью волю. Но каждый из нас знает, что все это требует жертв. Как нам известно из жизни многих святых… великие деяния требуют великих жертв, — он осенил себя знаком креста.
Посмотрел на Лукрецию, которая сидела у его ног, привалившись к плечу брата Чезаре. Рядом с ними, но отдельно, расположился Хуан, полируя новый кинжал, который ему недавно подарили.
— Чезаре, Хуан? Я полагаю, каждый из вас спал с женщиной?
Хуан нахмурился.
— Конечно, папа. Почему ты задаешь этот вопрос?
— Прежде чем принимать важное решение, необходимо иметь в своем распоряжении как можно больше соответствующей информации, — назидательно ответил Александр и повернулся к старшему сыну.
— Чезаре, а ты? Ты спал с женщиной?
— Со многими, — просто ответил Чезаре.
— Они оставались довольны? — спросил Александр обоих.
Хуан нетерпеливо дернул плечом.
— Откуда мне знать? — он хохотнул. — Об этом положено спрашивать?
Папа отвечать не стал, повернулся к старшему сыну.
— Чезаре, женщины, с которыми ты спал, оставались довольны?
Чезаре широко улыбнулся.
— Полагаю, что да, папа, потому что каждая просила о новой встрече.
Папа Александр искоса глянул на дочь, которая с живым интересом наблюдала за происходящим, вновь посмотрел на сыновей.
— Кто из вас согласится переспать с сестрой?
На лице Хуана читалась скука.
— Папа, я бы предпочел уйти в монастырь.
— Ты — глупый молодой человек, — отчитал его Александр, но улыбнулся.
А Лукреция уже хмурилась.
— Почему ты спрашиваешь моих братьев, а не меня? — пожелала знать она. — Если один из них должен переспать со мной, почему я не могу сделать выбор?
Чезаре успокаивающе погладил ее по руке.
— Папа, в чем причина? Почему ты требуешь этого от нас? Тебя не беспокоит, что за такой проступок наши души прямиком отправятся в ад?
Папа Александр поднялся, подошел к арочной двери, отделявшей одну комнату от другой, указал на расписанные панели.
— Разве учителя не рассказывали вам о великих египетских династиях, что женили братьев на сестрах, чтобы сохранить чистоту крови? Вы ничего не знаете о юной Исиде, которая вышла замуж за своего брата, короля Осириса, старшего сына Геба и Нут? У Исиды и Осириса родился сын, Гор, и вместе они стали великой Троицей, той, что предшествовала христианской Троице Отца, Сына и Святого Духа. Они помогали людям не поддаваться на соблазны дьявола и гарантировали добрым душам возрождение к вечной жизни, — тут он улыбнулся Лукреции. — Египтяне создали одну из наиболее развитых в истории человечества цивилизаций, и мы должны брать с них пример.
— Не думаю, что это единственная причина, — заметил Чезаре. — Они — язычники, и боги у них языческие.
Ты нам чего-то недоговариваешь.
Александр подошел к Лукреции, погладил ее по длинным белокурым волосам и почувствовал укол совести. Он не мог назвать им главную причину. А заключалась она в том, что он понимал сердце женщины. Знал, что первый мужчина получает от женщины не одну ее девственность, но и любовь и верность. Отдаваясь первый раз, она предлагает не только себя, но и ключи от сердца и души. Решив выдать дочь замуж, Александр не хотел, чтобы незнакомец получил самое лакомое. Обойдется.
— Мы — семья, — втолковывал он своим, детям. — И верность семье должна быть превыше всего и всех. Мы должны учиться друг у друга, защищать друг друга, держаться друг друга. Если мы будем следовать этим простым правилам, то никогда не исчезнем… если верность даст слабину — мы обречены, — вновь Папа повернулся к Лукреции. — И ты права, дитя мое. Выбор, конечно же, за тобой. Ты не можешь выбрать себе мужа, но твое право решать, кто станет твоим первым мужчиной.
Лукреция посмотрела на Хуана и игриво склонила голову на плечо.
— Я бы предпочла уйти в монастырь, чем лечь в постель с Хуаном, — она повернулась к Чезаре. — Ты должен обещать, что будешь нежным, ибо это любовь, а не война, мой дорогой брат.
Чезаре улыбнулся, шутливо поклонился.
— Даю тебе в этом слово. И ты, сестра, сможешь научить меня любви и верности лучше, чем кто-либо другой, что только пойдет мне на пользу.
— Папа? — ее глаза широко раскрылись. — Ты будешь при этом присутствовать, чтобы все прошло хорошо? Без тебя мне не хватит смелости. Я слышала разные истории от Джулии и моих служанок.
Александр смотрел на нее.
— Я буду при этом. Как и в ту ночь, когда ты ляжешь в постель с законным мужем. Брачный контракт не имеет силы, если он не засвидетельствован.
— Спасибо, папа, — она бросилась к отцу, обняла его. — А подарки будут? Я бы хотела новое платье и рубиновое колечко.
— Разумеется, — кивнул он. — Ты получишь два…
На следующей неделе Александр восседал на троне, одетый в белый атлас. Но тяжелую тиару заменяла маленькая шапочка. Трон стоял на возвышении, напротив кровати у стены, завешенной дивной красоты гобеленом.
Слуги получили приказ уйти и не появляться без вызова.
Так что Александр остался наедине с Чезаре и Лукрецией.
Он наблюдал, как раздеваются его сын и дочь. Лукреция хохотнула, когда ее брат Чезаре предстал перед ней в чем мать родила.
Чезаре взглянул на нее и улыбнулся. Александр отметил искреннюю нежность, которой светилось лицо его сына, когда тот смотрел на свою сестру. Всегда и везде он демонстрировал свойственную ему агрессивность, никому ничего не желал уступать, а вот с ней… даже сейчас, становился таким смирным.