Первый год войны
Шрифт:
Конечно, Барвенково-Лозовскую операцию войск Юго-Западного направления нельзя сравнить с московским контрнаступлением, с контрнаступлением под Сталинградом и другими операциями Советской Армии, которые были грандиозны по своему размаху и результатам. На их фоне операции первого периода Великой Отечественной войны - Ростовская, Тихвинская, Керченская и Барвенково-Лозовская - кажутся слишком малыми, не заслуживающими того, чтобы на них останавливать внимание читателя.
Но если не дать объективной оценки операциям первого периода Великой Отечественной войны, то будет не ясно, почему же в последующих операциях враг понес сокрушительное поражение. Можно подумать, что случилось
Подводя итог Барвенково-Лозовской операции, хочу отметить два момента, определившие ее важное значение в цепи происходивших в то время событий. Во-первых, она связала оперативные резервы группы армий "Юг", не позволила перебросить их на московское направление, где наши войска продолжали наступательные операции. Во-вторых, эти бои показали, что немецко-фашистскую армию наши войска будут бить сокрушительно, как только они начнут получать в необходимых количествах танки, противотанковую артиллерию, самолеты, боеприпасы.
Несмотря на успешные результаты Барвенково-Лозовской операции, задачи фронтов не были полностью выполнены. В значительной мере это объяснялось медленным развитием прорыва и несвоевременными действиями по расширению его в стороны флангов, что позволило противнику усилить свои группировки у основания прорыва и оказать сильное противодействие. Недостаточным к началу наступления и в процессе боев было обеспечение войск боеприпасами, горюче-смазочными материалами для танковых частей и автотранспорта, фуражом для кавалерии и продовольствием для всех родов войск. Ввод в действие резерва Южного фронта - войск 9-й армии, по численности личного состава и вооружению не превосходившей немецкого армейского корпуса, - для ликвидации сильного славянского узла сопротивления был произведен с опозданием. Имели место недостатки в организации взаимодействия между фронтами и армиями. Более поздние меры главкома Юго-Западного направления и командующего Южным фронтом положения не изменили. Но, прежде всего, повторяю, противник в то время имел превосходство в силах и средствах борьбы.
В мемуарной литературе гитлеровские генералы все неудачи немецко-фашистских войск зимой 1941/42 года сваливают на неблагоприятные метеорологические условия и особенно на суровые морозы. Действительно, при подготовке и проведении Барвенково-Лозовской операции условия погоды были крайне неблагоприятные: стояли морозы 25-30 градусов, частые снегопады занесли все дороги и овраги, пронизывающие ветры и снежная поземка создавали исключительно трудные условия для действий войск. Но эти неблагоприятные условия отражались прежде всего на действиях наших наступающих войск, большей части которых и спать приходилось в снежных окопах под открытым небом. А войска противника, находясь в обороне, отсиживались в теплых домах населенных пунктов, в отапливаемых блиндажах.
Победы Красной Армии в зимний период 1941/42 года объясняются не суровыми морозами, как это пытаются представить фашистские генералы, а высоким моральным состоянием советских войск, крепостью нашего государства и сплоченностью советского народа.
В Харьковском сражении
Назначение в 28-ю армию
После окончания Барвенково-Лозовской операции я начал ощущать сильное недомогание: по ночам знобило, часто кружилась голова. А так как привык обычно все болезни переносить на ногах или в седле, то и на этот раз считал, что все обойдется, как прежде. Но произошло иное. Проснувшись однажды утром, я с трудом открыл глаза и увидел, что все предметы в комнате заволокло пеленой, а у моей кровати стояли два адъютанта Вашкевича. Все двоилось в глазах. С усилием попытался встать, но тут же почувствовал, что проваливаюсь в бездну...
Очнулся в госпитале в Ворошиловграде, туда меня доставил старший лейтенант Леонид Вашкевич. Как йотом он рассказывал, у меня был глубокий обморок. Врачи на консилиуме установили, что я заболел сыпным тифом. Направили меня во фронтовой госпиталь. Дорогой в бреду я кричал, говорил какую-то чепуху и все порывался встать. Адъютанту едва удавалось удерживать меня.
Недели через три врачи разрешили вставать и прогуливаться по палате. Я едва держался на ногах. Опираясь на руку Вашкевича, начал второй раз в изви учиться ходить. Меня трогали исключительная забота, чуткость и внимание врачей, медицинских сестер, санитарок к раненым и больным. Они старались сделать все, чтобы скорее поставить на ноги раненых и заболевших бойцов и командиров, вернуть их в строй. "Удивительно, - думал я, - когда мы здоровы - не замечаем большой кропотливой работы медицинских работников. А ведь их вклад в общую борьбу с врагом невозможно переоценить".
Ровно через месяц, еще недостаточно окрепнувший, как говорили лечащие врачи, настоял на выписке из госпиталя. На своей видавшей виды эмке вместе с Вашкевичем покатил в Барвенково, где дислоцировался штаб 57-й армии. Хотелось как можно скорее вступить в командование войсками, которые успешно громили врага в зимних боях и, как полагал, с наступлением весны начнут действовать еще успешнее. Меня радостно встретили начштаба генерал-майор А. Ф. Анисов, член Военного совета бригадный комиссар Ф. Н Воронин и другие товарищи, с которыми проводили и формирование армии, и зимнюю наступательную операцию.
Но здесь меня ожидала неожиданная новость: пока я был в госпитале, на должность командующего 57-й армией назначили генерал-лейтенанта Кузьму Петровича Подласа. Я знал этого генерала как активного участника гражданской войны. Это был человек высокой культуры, широко эрудированный военный, прекрасный товарищ (в мае 1942 года, пробиваясь из окружения, Подлас погиб смертью героя). "Войска в надежных руках", - подумал я и немедля связался с начальником штаба Юго-Западного фронта генерал-лейтенантом И. X. Баграмяном. Он сообщил, что меня вызывает командующий фронтом Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко.
С нерадостным чувством на душе ехал в штаб Юго-Западного фронта. Но вот и Сватово.
– А-а, товарищ Рябышев! Здравствуй! Ну как, поправился? Как самочувствие? - встретил Семен Константинович, знавший меня еще с гражданской войны по Первой Конной армия.
– Самочувствие хорошее. Настроение бодрое, - ответил я. - Да вот прибыл из госпиталя, а должность оказалась занятой. Прошу вас оставить меня на прежнем месте. С людьми сработался, они меня понимают. Все налажено, и не придется начинать с начала.
– Ну, не стоит огорчаться, - сказал Тимошенко. - Я понимаю, что тебе хочется вернуться в армию, командный состав которой подбирался тобою и испытан в боях. Но интересы дела надо ставить выше личных. Не могла же 57-я оставаться без командующего, пока ты болел. Кроме того, мы учли, что, сформировав и обучив ее за короткое время, ты достиг с нею наиболее значительных результатов в прошедшей операции. К нам прибыла недавно сформированная резервная армия, соединения которой в боях еще не участвовали.