Первый практикум. Напиток бессмертия.
Шрифт:
Агеев ухмылялся. Кривов хмыкнул с задней парты
– Ну… Конечно, формально ты прав, но вообще не надо было, – укоризненно сказал Виктор.
– Надо было! Зачем она глупости спрашивает?! – взвился Агеев. – Придиралась, что в ответе мы «кг» вместо «килограмм» писали. Снижала оценки за грамматические ошибки, а когда мы возмущались, что не упражнения по русскому пишем, визжала, что это тоже ошибка. Ну и чего обижаться? У неё тоже ошибка была!
– Ну, ну, не ярись. Больше она тебе двойки ставить не будет! – успокоил Виктор.
– Вот именно, – с мрачной
Виктор даже вздрогнул. Саша был отъявленным молчуном.
– Мало ли что, Кривов? – нахмурился Виктор.
Ребята как-то разом перестали шуршать рюкзаками, напряжённо переглянулись, завозились и потупились. Только Саша продолжал буравить его взглядом. Виктор напрягся. Настя Чёрных тоже недоумённо огляделась и спросила:
– А что случилось?
– Малявкам слова не давали! – рыкнул Сорокин.
Настя испуганно съёжилась. Кривов тяжело опустил локти на парту, наклонился так, что его плечи стали казаться ещё больше, и зло посмотрел на Андрея. Тот мгновенно стёр с лица надменную улыбку и пробормотал:
– Сдулась она.
Кривов так же медленно оторвал взгляд от Андрея и отвернулся, снова приняв расслабленную позу.
– В каком смысле, сдулась? – Виктор понизил голос.
Долгое время было тихо, потом заговорил Берг.
– Ирина Валерьевна Бедская. Пропала без вести. Прямо с урока. Точнее, вот с такой практики. Всех, кто у неё был, развели по другим школам.
– Как можно пропасть прямо с урока? – опешил Виктор.
Он представил себе исчезновение учительницы со звуком «пухххх» в клубах фиолетового дыма прямо из-за учительского стола. В его воображении Бедская почему-то была ужасно похожа на фрёкен Бок
Ребята переглянулись.
– А никто не знает, что там произошло, – залопотала Даша. – Вся школа потом гудела, замены искали, но никто не продержался и четверти. Увольнялись. Ребята же ушли на практику, а в субботу уже никто не пришёл на уроки. У нас так Димка Рябов сдулся. Но ребята-то ничего, созванивались потом. Всех по обмену куда-то отправили, только молчат, как партизаны. А Ирины Валерьевны след простыл… Никто ничего не сказал. Практик больше по физике в том году не было.
– А что милиция? – спросил Виктор.
– Мы не видели никого… В смысле, милиционеров, – ответил Ян. – Может, и не было расследования.
– Наверное, расследование велось без огласки. Да не может такого быть, чтобы человек пропал, а никому и дела нет! – Виктор даже махнул рукой.
– Может, может, – улыбнулся Кривов. – Достаточно, чтобы нужные люди и в нужном количестве были согласны тихо списать человека. Вычеркнули из штата, и «уехала, а куда – не знаем».
– Отличная попытка, Кривов! Думал меня напугать? Не вышло! – выплюнул Виктор. – Низко, Кривов, очень низко. Всё! По домам, хороших выходных.
Ребята засуетились. Виктор в сердцах сгрёб кучу лазерных указок, пирамидок и другого хлама со стола в рюкзак одним махом. Не глядя на Сашу, он промаршировал к выходу первым и коснулся ручки двери. В этот момент свет в классе погас. Виктор дёрнул
Школы за кабинетом не было. За порогом Виктор увидел небольшую лесную прогалину. Прямо за дверью росли деревья, кусты, травы и цветы. Ветви переплетали лианы, в которых что-то копошилось. В лицо пахнуло тропической сыростью.
Жара мгновенно окутала Богданова. Яркое солнце пробивалось сквозь полог листвы, травы весело шуршали на лёгком ветерке. Жирную чёрную землю устлала размокшая жухлая листва. К солнцу тянулись какие-то пальмы, папоротники и другие растения, которых Виктор не узнал.
Ничто не желтело к осени, наоборот – здесь было вечное лето. Стволы и пни покрывал влаголюбивый зелёный мох. С листьев срывались сверкающие в солнечных лучах капли и звонко падали в прозрачные лужи, будто совсем недавно здесь прошёл дождь. В зарослях что-то чирикало, свистело, орало и чавкало, с ветки на ветку перелетали птицы. Неподалёку Виктор увидел невысокую худенькую очень смуглую девушку в каких-то цветастых одеждах. Она, звеня браслетами, собирала в неглубокую плетёную корзину низко висящие плоды, напоминающие смесь зелёного яблока и незрелой шишки.
Ошарашенный Виктор застыл памятником, только моргал и вращал глазами в попытках охватить взором всю картину целиком. У него определённо галлюцинации. Сначала мадагаскарские бабочки, летающие собаки, вечный двигатель, а теперь вот это. Его прошиб холодный пот. Девушка подняла глаза, в ужасе вскрикнула, взмахнула руками, плоды посыпались на мокрую землю. Она на секунду замерла, а потом развернулась и припустила по тропинке от Виктора, сверкая голыми грязными пятками.
– Извините… – машинально сказал Виктор.
Он захлопнул дверь изнутри и прислонился к ней спиной, раскинув руки, как герой на амбразуре, будто пытался удержать что-то рвущееся в класс. Лицо его побледнело, а взгляд сосредоточился на чём-то видимом только ему одному, далеко за пределами кабинета.
– С-с-саша, – прокаркал Виктор вмиг осипшим голосом, – ты не мог бы на минуточку подойти, если тебе не трудно?
Он с трудом сфокусировал взгляд на Кривове и поманил его поближе. Тот опасливо приблизился. Виктор нервно облизнул губы и свистящим шёпотом, который, впрочем, был отлично слышен в наступившей тишине, попросил:
– Саш, выгляни, пожалуйста, и скажи, что ты там видишь…
– Что?
– Я, как бы это сказать?.. В общем, посмотри за дверь, а? – Виктор отвёл глаза.
– А дверь можно открыть? – иронично спросил Кривов.
– А без этого можно обойтись? – с надеждой проговорил Виктор.
Кривов недоверчиво хмыкнул, но припал глазом к замочной скважине. Через секунду он выпрямился. Виктор наконец поднял взгляд, и столько надежды в нём было. Надежды и страха. Кривов зажмурился, потряс головой, решительно отодвинул Виктора со своего пути и приоткрыл дверь на самую малость, чтобы так же осторожно подсмотреть в щёлку. Спустя мгновение Саша так же захлопнул дверь и прислонился к ней спиной, скопировав позу учителя. Он пронзительно посмотрел на Виктора и тихо-тихо проговорил: