Песчаные небеса
Шрифт:
– Мальчики, ну, что ж это вы прибежали прямо с утреца? – напирала Стейна, не давая стражникам и слова вставить. – Никак женушки ваши отказали хором? Иначе зачем бы вам беспокоить честную женщину, которая с таким трудом зарабатывает себе на хлеб, в тот самый час, когда она, умирая от усталости, собиралась сомкнуть свои очи, в надежде хоть немного отдохнуть от праведных трудов?
“Хорошо треплется!” – восхитился Конан, приникая поближе к отдушине, и стараясь не пропустить ни одного слова хозяйки.
– Мы… – попытался заикнуться один из туранцев, но был остановлен очередной бурной отповедью, в которой Стейна сетовала на свою несчастную
Случайно бросив взгляд на туалетный столик Стейны, на котором в беспорядке громоздились жемчужные ожерелья, бриллиантовые кольца и колье, золотые серьги, украшенные драгоценными камнями браслеты и прочая дорогая мишура, Конан, присев на корточки и нагнув голову, с трудом сдержал громкий хохот.
“Да, в этой комнате можно действительно умереть с голоду, потому что кроме драгоценностей и фруктов есть здесь попросту нечего, – подумал киммериец. – За что люблю Стейну, так это за прямоту и честность. Чудесная женщина!”
– Прости, госпожа, – сумел, наконец, прервать прочувствованный монолог хозяйки заведения старший стражник. – Мы ищем опасного преступника, а последний раз его видели неподалеку отсюда…
Некоторое время царило напряженное молчание, слышалось только тяжелое дыхание Стейны, которая явно набиралась сил для новой убийственной тирады, и, наконец, гроза разразилась, да такая, что Конан изо всех сил зажал рот руками, опасаясь выдать свое присутствие непозволительно громким в такой ранний час хохотом.
– Так!!! Хорошо же!!! Вы смеете думать, что я – Стейна! – это слово она выкрикнула так, словно это было имя почитаемой богини, – стану впускать в эти стены, коими не пренебрегает даже наш солнцеликий эмир и его достойные вельможи, каких-то уличных проходимцев, стащивших на базаре дохлую курицу, и за которыми зачем-то гоняются все стражники Султанапура? Многие из вас, между прочим, убегают отсюда, позабыв свои грязные, драные штаны и сабли, даже не заплатив моим девочкам за их труд! И это вместо того, чтобы ловить настоящих преступников, нарушающий покой честных граждан!
Далее последовала длительная и запутанная история о том, как одну из “девочек”, работающих у Стейны, ограбили ночью, изнасиловали, избили и пригрозили еще, что если она будет жаловаться – умрет страшной смертью! И, несмотря на это, она рассказала все хозяюшке, потому что знала: единственный человек в городе, кто сможет защитить неправедно обиженного – это “бедная пожилая женщина, вынужденная быть храброй в мире подлецов и убийц, пока доблестные туранские воины, призванные охранять мир и тишину на улицах этого города, предаются порокам пьянства и сластолюбия, вместо того, чтобы с оружием в руках оберегать…”
Конан, уже лежавший на полу, откатился от слухового отверстия и, уткнув багровое, залитое слезами лицо в подушку, пытался задыхался от сжимавших горло приступов смеха, похожего на рыдания. Сил слушать дальше этот разговор у него не осталось…
Через некоторое время дверь в комнату распахнулась, и на пороге показалась Стейна с видом полководца, выигравшего решающую битву, обеспечив себе блестящую победу в войне.
Киммериец, отерев с лица слезы, воззрился на свою подругу.
– Ты плакал, милый? – участливо поинтересовалась Стейна, чем вызвала еще один взрыв неудержимого хохота у Конана.
– Хватит… Хватит! Остановись! – простонал варвар, держась обеими руками за живот. – Да я в жизни столько не смеялся!
– М-да? – недоуменно произнесла Стейна. – А вот я не вижу в этом ничего смешного! Мало того, что ты перерезал большинство телохранителей пятитысячника, избил эмира, нахамил почтенному Радбушу, который из-за тебя разрушил чуть ли не полгорода, так ты, негодяй, еще и ограбил старика, отняв у него лошадь!
– Но я же дал старцу в десять раз больше, чем эта коняга могла стоить! – все еще хихикая, сказал Конан.
– А вот эмирским стражникам старый шемит, который, кстати, является владельцем этого дома, взятого мною в наем, рассказал кое-что другое!
– То есть? – не понял киммериец.
– Ты совершенно непочтительно отнесся к нему, к его сединам и высокому положению в городе, грубил, издевался над больным человеком, отобрал лошадь, заставив идти пешком…
Тут Стейна, живо представив себе все это, не выдержала сама и опустилась на ковер, а плечи ее мелко затряслись от смеха. Наконец, она взглянула на Конана и с трудом произнесла:
– Знаешь, красавчик, при каждом твоем появлении спокойная жизнь прекращается и становится очень весело…
Стейна поднялась, сбросила явно тяготивший ее халат, и нырнула под одеяло. Конан последовал ее примеру.
– Может быть, ты просто объяснишь мне, что хотели эти туранские недомерки? – спросил он. – Я был совершенно не в состоянии расслышать весь ваш разговор.
Стейна, томно вздохнув, начала рассказывать. Конан узнал, что переполох в дворце пятитысячника перекинулся на большую часть Верхнего Города, а после того, как огненный шар, сотворенный Радбушем, угодил в одну из казарм гвардии Турлей-Хана, во всем Султанапуре, пожалуй, не осталось ни одного спящего воина – солдаты, выскочив в чем мать родила из загоревшегося здания, столкнулись на улице с поднятыми на ноги офицерами, которые, сами ничего не зная, кроме того, что какой-то негодяй едва не сравнял с землей дворец Турлей-Хана, немедленно погнали подчиненных в облаву, которая затронула практически весь город. Султанапур наполнялся слухами, и к утру полтора десятка подвернувшихся под руку киммерийцу телохранителей и стражников превратились в несколько сотен погибших. А еще старший офицер патруля сообщил Стейне, что, скорее всего, действовал не человек, а демон – ведь на него не подействовало даже заклинание искусного мага. И, кроме того, Стейна с удивлением выяснила, что эмир Хайберди-Шах сейчас якобы находится почти при смерти, после того, как неизвестный разбойник, одержимый злыми духами и потому неуязвимый, покусился на его драгоценную жизнь…
– Не понимаю, – задумчиво сказала Стейна. – С чего это тебе приписывают невероятные способности? Может быть, ты за эти годы успел заделаться магом?
– Не думаю… Хотя…. – Конана внезапно осенило, и, он, свесившись с постели, нашарил лежавший на полу кинжал, подаренный шейхом Джагулом. Киммериец вспомнил, что когда он его коснулся, убегая вместе с Мирдани из дворца пятитысячника, стальная рукоять была горячей. Варвар недоуменно осмотрел клинок и протянул Стейне со словами:
– Похоже, жизнь мне спасла именно эта штуковина. Я же тебе рассказывал, как зуагирский шейх всучил мне эту железяку вместо пяти тысяч золотом.