Пещера у мёртвого моря
Шрифт:
– Стой, Георгий! Видишь, впереди над нами отверстие в скале?
Маленькие прищуренные глазки Георгия обшарили отвесную скалу.
– Нет, Кандо.
Тысяча сто девяносто, тысяча двести, тысяча двести десять, тысяча двести двадцать...
– Стой. А теперь что-нибудь видишь?
– Может быть, Кандо. Давай вскарабкаемся наверх, хотя я не совсем уверен.
– Ну хорошо, попытаемся.
Действительно, на высоте чуть больше человеческого роста находился вход в пещеру. Это отверстие уже не было величиной в человеческую голову, бедуины немного расширили его, так что сирийцы без особого труда протиснулись внутрь.
Когда их глаза привыкли к темноте, они увидели в пыли и
– Постой, у задней стены стоят еще кувшины. Скорее, Георгий, дай мне камень!
– Не бей, Кандо, не бей! Кто знает, может быть, найдется безумец, который заплатит и за кувшины!
– Таких, Георгий, нет, на это не рассчитывай; если бы на них были какие-нибудь фигуры или еще лучше - что-нибудь непристойное, ну тогда, куда ни шло... Но кувшины совсем без украшений, а значит, ничего не стоят. Лучше разбить их камнем, это быстрее и чище, чем копаться руками в гнилье.
Один за другим кувшины были разбиты44. Богатой добычи в них не нашлось, лишь несколько десятков обрывков кожи размером от одной до четырех ладоней, и всего-навсего один свиток, но и тот небольшой и в поврежденном состоянии.
Все же любая половина лучше, чем ничего. Почти довольные, сирийцы вылезли из пещеры.
Как взломщики, покидающие место своего ночного преступления, они воровато огляделись по сторонам и помчались вниз. Только там они отважились перейти на спокойный, размеренный шаг. Опасаясь, что за ними кто-нибудь следит, они время от времени поднимали то камень, то полузасохший стебелек и с деланным интересом рассматривали его.
В эти июльские дни 1947 года пещера Кумрана видела больше людей, чем за прошедшие девятнадцать столетий. Мухаммед эд-Диб и его друг Омар не раз проходили мимо. Юсуф бен Алхаббал освободил их от стада и послал на поиски других пещер в горы к северу от Хирбет-Кумрана.
– Вы карабкаетесь по горам не хуже коз,- напутствовал он мальчиков.- Принимайтесь за дело. Не жалейте трудов, не бойтесь царапин на теле и дыр на штанах. Царапины заживут, а дыры залатают, когда вы вернетесь. Еды вам хватит на неделю, и я надеюсь, что вы вернетесь не с пустыми мешками. Если находок будет много или вы не сможете их унести, не кидайте где попало, а спрячьте в определенном месте. Если сможете, завалите вход в пещеру камнями, только незаметно, чтобы издали не бросалось в глаза, что камни положены недавно. Неверные совсем не так глупы, как кажется. Полагаюсь на твой ясный ум, Мухаммед. Все, что я выведал в Эль-Кудсе, ты знаешь. Знаешь, что тебе попалось еще не сокровище, а лишь удачная находка. Но я не могу избавиться от предчувствия, что она еще станет сокровищем. Кроме того, где найдена одна ценность, могут оказаться и другие, ибо раз нашелся безумец, который спрятал свитки в почти неприступную пещеру, то он, вероятно, был не один. Ведь ничто так не заразительно, как безумие!
С тех пор мальчики лазили по окрестным скалам. Времени у них было сколько угодно, козы не мешали. Они искали пещеры и находили их чаще, чем им хотелось. Удовольствие и приключение превратились в труд, и к тому же тяжелый.
Не лучше чувствовали себя и монахи из монастыря святого Марка, посланные в пещеру митрополитом Афанасием. Им было поручено проверить сведения, не внушающие доверия (митрополит
В августе, в ту самую пору года, когда на раскаленной солнцем скале можно без труда изжарить яичницу, "экспедиция" отправилась в путь. Она состояла из Абуна Бутроса Соуми, его брата Георгия Исайи и араба Джабры. Последний выполнял в монастыре мелкие поручения и трудно сказать, заслуженно или нет - слыл знатоком северного побережья Мертвого моря. Благодаря этому, а быть может, несмотря на это, монахи сразу нашли пещеру. Почтенные мужи, не лишенные дородности, вряд ли смогли бы, как юные бедуины или ловкие вифлеемские торговцы, протиснуться в узкую дыру в скале, да к тому же это едва ли соответствовало их сану. После того как они взвесили все возможности, Джабре пришлось пробить еще одно отверстие в пещере, пониже прежнего. Теперь оба святых отца и их провожатый смогли если не проследовать в пещеру с таким же комфортом, как по улицам Иерусалима, то во всяком случае не без удобств вползти в нее. Они увидели то, что видели (а быть может, и своими руками сотворили) Мухаммед и Омар, Юсуф бен Алхаббал и вифлеемцы,- картину полного разгрома. Им удалось разглядеть ее лучше, чем их предшественникам, так как благодаря новому отверстию в пещере стало значительно светлее.
– Прекрасно,- произнес отец Георгий Исайя. Он как старший по званию принял на себя руководство экспедицией. - Ты, Джабра, останешься в пещере, и все, что здесь есть, будешь передавать моему брату, а он уже мне. Потом мы решим, что имеет ценность, а что нет. Впрочем, Джабра, черепки передавать не нужно, бросай их сразу у входа. Что же касается священных сосудов... Сколько их там, Бутрос?
– Четыре, брат.
– Один, самый красивый, мы возьмем с собою. Целые сосуды, Джабра, выставь в первую очередь. Прежде всего мы посмотрим, нет ли в них свитков.
Целых свитков, конечно, не было, только несколько довольно больших обрывков и лоскутьев полотна, в которое, подобно мумиям, были обернуты свитки. Самый большой лоскут монахи отложили в сторону, как вещественное доказательство для митрополита, остальные же пропутешествовали из рук в руки к выросшим у пещеры довольно большим кучам мусора, которые состояли в основном из черепков.
К концу дня монахи выполнили оба задания своего пастыря, хотя добыча, которую они могли унести, оказалась не так уж велика.
Ночь, жаркая, со светлыми звездами, поднялась из долин. Монахи и Джабра забрались в пещеру и расположились там на ночлег. Утомленные непривычным физическим трудом, они моментально заснули. Но едва миновал первый сон, как одного разбудил его собственный крик: ему показалось, что потолок пещеры обрушился и засыпал его. Второй проснулся от страшных стенаний соседа, сон третьего прервали приступы удушья.
– Тут не меньше пятидесяти градусов,- с трудом выдавил из себя Георгий Исайя и вылез из пещеры. Но и на воздухе было ненамного легче. Даже последняя остававшаяся дыня, теплая и невкусная, не освежило его. Забывшись в полусне, монахи ждали первой светлой полосы над Неби-Муса, чтобы отправиться домой. В этот день они собирались, не полагаясь на торопливые руки Джабры, более тщательно исследовать дно пещеры. Хотели поближе рассмотреть еще не выброшенные из пещеры черепки и уцелевшие сосуды, набросать план пещеры и зарисовать ее и, наконец, взять с собой самый большой и красивый сосуд. Но рассвет застал их обессилившими, да и дынь больше не было. Пошатываясь, они побрели по еле видимой тропке, протоптанной козами на склоне горы.