Песенка для Нерона
Шрифт:
— К тебе посетители, — сказал он.
— Правда?
— Ага. Сестра и двоюродные братья.
— Чего? То есть, отлично, спасибо. Пригласи их войти.
Сержант кинул на меня вгляд, которым можно прожечь дырку.
— Убей меня бог, если я понимаю, как они узнали, что ты тут, — сказал он. — Есть у тебя какие-нибудь соображения на этот счет?
— Интуиция, — ответил я. — Мы с сестрой всегда были очень близки.
— А! Ну что ж...
Он вышел в коридор и поманил кого-то, и появились никто иные, как мои отважные спасители: Аминта, Скамандрий и девица Миррина.
—
— Спасибо, — сказал я, разглядывая двух братьев, присевших на короточки возле меня с видом печальным и торжественным. — Эээ, а как вы меня нашли, интересно?
— Да, я тоже хотел бы это знать, — вставил сержант, но Миррина бросила на него злобный взгляд и он захлопнул за собой дверь.
Аминта подождал, когда его шаги стихнут, и только потом обратился ко мне:
— Ладно, — сказал он. — Мы тебе сейчас объясним, что ты должен сделать. Миррина, дай ему нож.
Миррина тут же поднялась и задрала юбку самым неблагородным образом. Не могу сказать, как она ухитрилась протащить в камеру кинжал, и кабы сам его не видел, не поверил бы, что такое вообще возможно — по крайней мере, не нанеся себе самых серьезных ранений.
— Погодите, — сказал я. — Что вообще происходит?
— Побег из тюрьмы, ты, клоун, — пробурчал второй брат, Скамандрий. — А теперь бери нож, и как только мы уйдем, замани сюда стражника под любым предлогом и...
Я резко вздернул голову.
— Ни за что, — сказал я. — Я не буду этого делать.
Аминта вздохнул.
— Не будь таким ссыклом, — сказал он. — Надо только выбрать правильный момент, когда он смотрит в сторону — все остальное просто. Хорошее место — прямо под ухом; а можно схватить его одной рукой за голову, слегка повернуть и...
— Нет! — сказал я. — Слушай, я не знаю, что происходит, но если вы думаете, что я собираюсь зарезать римского солдата, то вы рехнулись. Мои нынешние проблемы — сущая ерунда по сравнению с этим.
Аминта улыбнулся.
— Тебе только так кажется, — сказал он. — На самом деле, раз уж ты такое трусливое дерьмо, то даже хорошо, что не знаешь всей правды, а то бы уже развалился на части от страха. Понимаешь, — продолжал он, — через час или около того сюда явится один тип и расскажет префекту, что маленький грек, который сидит у него в камере, был когда-то близким другом Нерона Цезаря. Более того, — продолжал он, прежде чем я успел вставить слово, — примерно такое же сообщение я отправлю нескольким влиятельным жителям города, которые имеют самые серьезные причины искать с тобой встречи. Я могу ошибаться, но по-моему, если и бывают проблемы серьезнее, то разве что у льва в глотке. Конечно, — продолжал он, — если по счастливой случайности к этому моменты ты отсюда исчезнешь, не будет никакого смысла рассылать эти сообщения. Уловил картинку?
Я посмотрел на кинжал. Он имел короткое и узкое лезвие и выглядел крайне функционально. Такой штукой легко кого-нибудь убить.
— Слушай, — сказал я. — Ты не объяснил мне, зачем я тебе сдался. Может, я могу сделать, что тебе
— Без мазы, — сказал Аминта. — Так вот, как только ты выйдешь отсюда, иди вниз по улице, как будто направляешься к реке. Увидишь пару ребят, несущих паланкин. Залезешь в него и все будет хорошо. Ты все понял или мне лучше еще разок повторить?
Я нахмурился.
— Откуда ты узнал, что я здесь? — спросил я. — И зачем ты здесь вообще?
— Не забивай голову. Позже будет время обо всем поговорить.
Но я дернул головой.
— Ради всего святого, — сказал я. — Тебе придется мне рассказать... может, не все, но хотя бы что случилось с... — я чуть не сказал «Луцием Домицием», но сдержался, — Моим другом.
Аминта рассмеялся.
— Не надо лукавить, — сказал он. — Мы все знаем правду. Ты хочешь сказать — твоим братом Каллистом. Само собой, ты беспокоишься. Но не нужно беспокоиться, у нас все под контролем. А теперь давай пройдемся по плану еще один раз. Нож, выход, к реке, паланкин. Все ясно?
— Совершенно ясно, — сказал я.
Ну да, так я и сказал, но только чтобы избавиться от них. Я бы расхохотался во все горло, но не хотел, чтобы они что-нибудь заподозрили.
— Прекрасно, — сказал Аминта. — Скоро увидимся. Удачи, она тебе понадобится.
Он постучал в дверь, и стражник выпустил их. Я выждал некоторое время и тоже постучал. Стражник слегка приоткрыл дверь и просунул в щель голову.
— Прошу прощения, — сказал я, держа кинжал за лезвие кончиками пальцев. — Мои посетители обронили вот это. Я подумал, лучше отдать его вам.
Стражник уставился на меня, как будто я отрастил хвост.
— Ты где его взял? — спросил он.
— Как я уже сказал, его потерял один их моих двоюродных братьев. Беспечный растяпа, я же мог порезаться.
— Но я сам его обыскивал... — он скривился. — Ладно, — сказал он. — Стой на месте и только шевельнись мне. Я сейчас вернусь.
Он и вправду вернулся очень быстро с двумя такими же. Они заблокировали дверь, обнажив мечи, а первый стал подкрадываться ко мне, как пес к куропатке.
— Так, — сказал он, оказавшись на расстоянии вытянутой руки. — Брось его на пол, а сам отойди к стене. И если ты чего-то задумал, да смилуется над тобой Бог.
Я разжал пальцы и позволил ножу упасть на пол. Он подскочил, как перепуганный краб, и пинком отправил кинжал к дверям, где его подобрал один из его приятелей.
— Ладно, — сказал он, слегка расслабившись. — Вы двое, обыщите камеру, а я присмотрю за ублюдком.
Ненавижу обыски, они унижают человеческое достоинство. Одно из преимущество маленького роста и крысоподобной внешности в противоположность красоте и мускулистости заключается в том, что солдаты и им подобные обшаривают меня только в тех случаях, когда действительно хотят что-то найти, но даже при всем при этом на мою долю пришлось куда больше обысков, чем мне бы хотелось. Тем не менее в данном конкретном случае я был чист, как снег и бел, как молоко, как говорят у нас в Аттике. Точно так же, как и камера, что и было доказано после короткой и бессмысленной демонстрации рвения.