Песнь крови

Райан Энтони

«Только один вопрос…» Это казалось чуть ли не жестоким: как будто она издевается над ним. Ваэлин желал получить ответы на каждый из тысяч вопросов, что терзали его, но, после коротких и отчаянных раздумий, он все же остановился на том, который крутился у него в голове уже несколько месяцев.

– Что вам известно о моей сестре?

– Ох!

Она ответила не сразу, печально хмурясь.

– Я знаю, что это очень умненькая девочка. Что родители ее очень любят. И что она родилась чуть больше десяти лет назад.

– Когда моя мать была еще жива…

Аспект тяжело вздохнула.

– Ваэлин, мне не хотелось бы причинять тебе боль, но тебе следует

понимать, что далеко не все браки бывают счастливыми. Твои мать и отец очень любили друг друга, но они были слишком разными. Твоя мать ненавидела войны, она достаточно повидала войну во время своего служения, однако смирилась с тем, что твой отец – владыка битв, потому что любила его и потому что он был человек справедливый и стремился держать в узде худшие порывы королевской стражи. Но когда началась третья мельденейская война, она обнаружила, что больше она это сносить не в силах. Она знала, какой приказ он получил, и умоляла его не делать этого. Но он вынужден был повиноваться королю.

– Город…

«Мужчины, женщины, дети… кричащие в огне…»

– Да. Это преследовало их обоих и положило конец их союзу. Она отвернулась от него. Он стал проводить больше времени вне дома. Как он повстречался с той женщиной, что родила ему дочь, я не знаю. Но когда твоя мать умерла, а тебя отправили в Шестой орден, он поселил их в своем доме. Он просил дозволения жениться и объявить девочку законной дочерью, но король отказал. Владыка битв должен быть примером, образцом, которому будут подражать другие. Вскоре после этого твой отец оставил королевскую службу.

– А моя мать знала? Про девочку?

– Не думаю. Примерно в это же время у нее стало сдавать здоровье. Она была слишком озабочена твоим будущим.

Она протянула руку и откинула волосы у него со лба.

– Она возлагала на тебя большие надежды. Она сделала немало добра, исцелила немало людей, но ты был главной гордостью в ее жизни.

– Тогда я рад, что она не дожила до того, чтобы увидеть, кем я стал.

По его меркам, пощечина была небыстрой, но настолько неожиданной, что Ваэлин не сумел заблокировать удар.

– Не смей так говорить! – Голос аспекта был полон гнева. Юноша потер ноющую щеку. – Кем это ты стал? Отважным молодым человеком, который спас мне жизнь. Не говоря уже о сестре Шерин. Я знаю, душа твоей матери поет от радости при виде того, каким ты стал.

– Я убийца. Кроме этого, я ничего и не умею.

– Ты воин, служащий Вере. Не забывай об этом. Для тебя это, возможно, ничего не значит, но со временем ты поймешь.

– Это не то, чего она хотела. Меня сунули туда, чтобы отец мог поселить у себя дома свою бабу…

– Это было не его решение.

– Ну, значит, очередной приказ короля. Знак его преданности…

– То было предсмертное желание твоей матери.

Ваэлину почудилось, будто ему снова дали пощечину, только куда более сильную. Голова пошла кругом, мысли спутались. «Вранье!!! Она лжет! Моя мама никогда бы такого не пожелала…»

– Ваэлин!

Он встал со скамейки и, пошатываясь, побрел прочь. Внутри клубились тошнота и смятение. Но ослабевшие ноги не дали ему уйти далеко: не пройдя и нескольких шагов, он рухнул, подминая драгоценные орхидеи. Он ничего не видел от слез.

– Ваэлин! – она прижала его к себе, баюкая всхлипывающего юношу. – Прости меня. Но тебе следовало это знать.

– Но почему? – прошептал он, уткнувшись ей в грудь. – Почему она так поступила?

– Потому что она была достаточно отважна, чтобы заглянуть тебе в сердце и увидеть, каким человеком тебе суждено стать. Она молилась Ушедшим, чтобы ты унаследовал ее дар, чтобы ты сделался целителем, но, чем старше ты становился, тем яснее она понимала, что в твоей крови течет дар твоего отца. Как сын своего отца, ты прожил бы совсем иную жизнь. Это было бы служение, да, но служение королю, а не Вере. У короля были на тебя большие планы. Ты этого не знал? Со временем ты сделался бы весьма полезен ему. Твоя мать уже лишилась мужа из-за королевских планов и не желала уступать еще и сына. Когда здоровье у нее начало ухудшаться, она осознала, что скоро ее не станет и она больше не сможет тебя защищать, а твой отец всегда и во всем будет повиноваться королю. Она хорошо знала аспекта Арлина еще по кумбраэльским войнам и попросила его принять тебя. Разумеется, он согласился, хотя и знал, что это сулит конфликт с короной. Твой отец пришел в ярость, когда она сказала ему об этом, его гнев был ужасен, но твоя мать умирала и в качестве последней услуги заставила его пообещать, что после ее смерти он отдаст тебя в орден. И он сделал это из верности ей.

«Верность – наша сила… Верность королю… Верность брошенной жене…»

Он шепотом сказал, открывая сокровенную тайну:

– Я слышал ее один раз, в свою первую ночь в ордене, когда лежал, дрожа от страха. Я услышал, как она окликнула меня по имени.

Она обняла его крепче.

– Она так тебя любила! Когда я положила тебя ей на руки, она вся просто просияла.

Он слегка отстранился, озадаченный.

Она улыбнулась и поцеловала его в лоб.

– Да, я принимала тебя, Ваэлин Аль-Сорна, и ты оказался весьма увесистым и крикливым комком плоти.

«Вопросы… По-прежнему так много вопросов…» Но сейчас он почему-то готов был оставить их без ответа. Пока ему было достаточно тех ответов, что он услышал. Она посидела с ним еще немного, пока не унялись слезы, потом помогла ему дойти до Дома ордена. Два дня спустя он покинул его, сердечно распрощавшись с братьями и сестрами Пятого ордена. Сестры Шерин среди них не было: аспект накануне отправила ее на южное побережье, где после недавних мятежей осталось немало людей, нуждающихся в исцелении. Миновало почти пять лет, прежде чем Ваэлин увидел ее снова.

Глава шестая

Через пять дней он оправился. Никаких осложнений болезнь не дала, кроме того, что по утрам в холодную погоду Ваэлина стал мучить кашель, и он на всю жизнь проникся подозрительностью к излишне любвеобильным женщинам – а братьям Шестого ордена с подобными проблемами приходится сталкиваться нечасто. Его возвращение в орден мастера встретили с хорошо отрепетированным безразличием, в противоположность радушному прощанию братьев и сестер Пятого ордена. Его братья, разумеется, вели себя иначе: они суетились вокруг него так, что ему даже сделалось неловко, уложили его в кровать на целую неделю и пичкали едой при любой возможности. Даже Норта в этом участвовал, хотя Ваэлин обнаружил определенный садизм в том, как он подтыкает ему одеяла и сует в рот ложку с супом. Хуже всех был Френтис: он каждую свободную минуту околачивался у них в башне, с тревогой наблюдая за Ваэлином и впадая в панику при любом приступе кашля или ином проявлении нездоровья. Он заслужил свою первую порку от мастера Соллиса за то, что не явился на фехтовальную тренировку, потому что очень тревожился из-за легкого приступа лихорадки, которая разыгралась у Ваэлина ночью. В конце концов аспект запретил ему появляться в их комнате под страхом изгнания.