Песнь крови
Шрифт:
– Если наша сестра не может представить, кто решился нанести удар, быть может, я возьмусь.
– Вас пока не спрашивали, – заметил аспект Силла.
– Проявите немного почтения к собранию, молодой человек, – сказал аспект Дендриш, слегка задыхаясь. Ваэлин увидел у него на платке пятна крови.
– Я отнюдь не был непочтителен, – отвечал Аль-Форне. – Я лишь говорил правду – правду, которую некоторые из нас, по-видимому, опасаются произносить вслух.
– И в чем же состоит эта правда? – спросила аспект Элера.
Аль-Форне помолчал, глубоко вздохнул, словно набираясь сил. Уголек сидящего рядом с Ваэлином Каэниса в нетерпении завис над бумагой.
– Мы были чересчур снисходительны, –
Воцарилась осязаемая тишина, которую нарушил лишь возглас задыхающегося от гнева аспекта Дендриша:
– Вы явились сюда, чтобы изрыгать перед нами эту… эту ересь, и по-прежнему рассчитываете сделаться аспектом?!
– Я явился сюда, чтобы донести до вас правду в надежде, что наша Вера вернется на свой истинный путь. Что до вашего одобрения, мне оно не требуется. Я избран своим орденом. Против меня никто не возражал, и никто другой не явится сюда вместо меня. Уставы Веры гласят, что мне следует испросить вашего совета, прежде чем занять свою должность, только и всего. Прав ли я, аспект Силла?
Престарелый аспект деревянно кивнул седой головой. Он был то ли слишком шокирован, то ли слишком возмущен, чтобы что-то сказать.
– Что ж, совета вашего я испросил. Благодарю вас всех за внимание. Молюсь, чтобы все вы прислушались к моим словам. Я же ныне должен вернуться к себе в орден, ибо у меня много неотложных дел.
Он отвесил поклон и стремительным щагом направился к выходу из зала.
Конклав взорвался яростными криками. Присутствующие повскакивали на ноги, швыряя в спину Аль-Форне негодующие возгласы. Громче всего слышались слова «еретик» и «изменник». Аль-Форне даже не обернулся. Так и вышел, не замедлив шага и не удостоив их ни единого взгляда. Буря бушевала еще долго, среди общего гама слышались призывы к действию, некоторые мастера умоляли аспекта Арлина схватить Аль-Форне и препроводить его в Черную Твердыню. Аспект Арлин, однако, все это время сидел молча.
Ваэлин обнаружил, что Каэнис исписал свою бумагу целиком и роется по карманам в поисках еще одного листа.
– А что, бывало ли такое прежде? – спросил он у брата, обнаружив, что ему приходится кричать, иначе ничего не слышно.
– Никогда! – ответил Каэнис, нашел наконец клочок бумаги и принялся стремительно писать дальше. – Ни разу за всю историю Веры.
Глава седьмая
Осенью пришло время испытания луком. И вновь все послушники благополучно прошли испытание. Как и следовало ожидать, Каэнис, Норта и Дентос выдержали испытание блестяще, в то время как Баркус и Ваэлин – не более чем удовлетворительно, по крайней мере, по меркам ордена. В награду они получили разрешение пойти на летнюю ярмарку, которую из-за мятежей отложили на два месяца.
Ваэлин с Нортой предпочли остаться дома. Ходили слухи, что Ястребы по-прежнему лелеют на них злобу, и юноши не видели смысла нарываться на месть из-за пережитого теми унижения. К тому же Норте не хотелось посещать мероприятие, связанное с казнью его отца. Они провели день, охотясь в лесах с Меченым. Нос травильной собаки быстро вывел их на след оленя. Норта с пятидесяти шагов поразил животное стрелой в шею. Вместо того чтобы тащить всю тушу на кухню, ребята решили разделать ее на месте и заночевать тут же. Вечер был очень приятный, листва ранней осени лежала на земле зеленовато-бронзовым ковром, косые вечерние лучи светили сквозь оголяющиеся ветви.
– Не самое плохое место, – заметил Ваэлин, отрезая ломоть мяса от оленьего окорока, жарящегося на вертеле над костром.
– Прямо как дома, – сказал Норта, бросая кусок мяса Меченому.
Ваэлин скрыл свое изумление. Со времени казни отца Норта почти не говорил о своей жизни вне ордена.
– А где это? Твой дом-то?
– К югу отсюда. Триста акров земель, окруженных рекой Хебрил. Дом моего отца стоял на берегах озера Риль. Когда он был мальчишкой, это был укрепленный замок, но он его сильно перестроил. У нас там было больше шестидесяти комнат и конюшня на сорок лошадей. Мы часто катались по лесам, когда он не был в Варинсхолде по королевским делам.
– А он тебе не рассказывал, что он делает для короля?
– Сколько раз! Он хотел, чтобы я учился. Он говорил, что со временем я стану служить принцу Мальцию, как он служит королю Янусу. Долг нашей семьи – быть ближайшими советниками короля.
Он коротко горько хохотнул.
– А он тебе когда-нибудь рассказывал о войне с мельденейцами?
Норта взглянул на него искоса.
– Это когда твой отец город сжег, что ли? Об этом он упомянул всего один раз. Сказал, что мельденейцы все равно не могли бы возненавидеть нас сильнее, чем уже ненавидели. К тому же их заранее предупреждали, что так и будет, если они не оставят в покое наши корабли и наши берега. Мой отец был очень прагматичным человеком, и сожжение города его особо не тревожило.
– А он тебе не говорил, почему он тебя сюда отправил?
Норта покачал головой. Быстро темнело, в его глазах отражалось яркое пламя костра, но красивое, правильное лицо оставалось в тени.
– Сказал только, что я его сын и что он желает, чтобы я вступил в Шестой орден. Я помню, что накануне он поспорил из-за этого с моей матерью – это было очень странно, они никогда не спорили, на самом деле, они вообще почти не разговаривали. Утром она не вышла к завтраку, и мне не дали попрощаться с нею, когда за мной пришла повозка. С тех пор я ее больше не видел.
Оба умолкли. Ход размышлений Ваэлина привел его к вопросам, которых лучше было не задавать.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказал Норта.
– Да я вовсе и не думаю…
– Думаешь, думаешь. Да, ты прав. Мой отец отправил меня в орден, потому что твой отец отправил сюда тебя. Я тебе говорил, что они были соперниками, но я тебе не все рассказывал. Мой отец ненавидел владыку битв просто до отвращения. Было время, когда он мог говорить только об одном: как этот мясник, рожденный в канаве, подрывает его положение при дворе. Его просто бесило, что твой отец так популярен в народе. Это то, чего мой отец никогда добиться не мог. Он не был одним из них, он был благородный, а твой отец был простолюдин, который добился высокого положения благодаря своим собственным заслугам. И когда он отправил тебя сюда, это было проявление огромной преданности Вере и Королевству, публичная жертва, которую можно было повторить лишь одним способом.